Вот какое у меня правило: чем страннее обстоятельства дела, тем меньше я спрашиваю.
философия
Одни умы склонны к почитанию древности, другие увлечены любовью к новизне. Но немногие могут соблюсти такую меру, чтобы не отбрасывать то, что справедливо установлено древними, и не пренебречь тем, что верно предложено новыми.
Превращусь
не в Толстого, так в толстого,
ем,
пишу,
от жары балда.
Кто над морем не философствовал?
Вода.
Вчера
океан был злой,
как черт,
сегодня
смиренней
голубицы на яйцах.
Какая разница!
Все течет...
Все меняется.
Оставим в стороне интересный для психиатров вопрос о том, страдал ли Иван Федорович (Карамазов) раздвоением личности: это только необходимый флер реализма для читателей.
Вопрос о раздвоении здесь не психопатологический, а философский. Здесь не только проблема двух антагонистических миросозерцаний, но и проблема дуализма, контроверзы — (кстати, в романе есть даже глава с таким заголовком — «Контроверза») и диалектики по существу, ибо сам Иван Федорович Карамазов — как ни прозвучит это парадоксально для читателей — не только герой романа «Братья Карамазовы», но он еще и мыслитель — диалектический герой Кантовых антиномий.
К ним-то, к этим кантовым антиномиям, к этим философским горгонам, живущим в очень далеком секретном убежище, в «Критике чистого разума» Канта, куда укрылся чёрт-убийца, единственный виновник убийства старика Карамазова, — к ним-то мы и подбираемся все время.
В них-то и секрет двух правд чёрта, секрет, который не хотят чёрту открыть, ибо антиномии для него, по существу, неразрешимы. Короче говоря, в них-то и весь «секрет чёрта» и не только чёрта, но и секрет романа, и секрет самого автора романа — Достоевского.
Обоснование сомнительными причинами того, во что веришь по другим сомнительным причинам — вот как надо определить философию.
У всех своя философия, система ценностей и взгляды на жизнь, и худшее, что может прийти в голову, – это навязывать другим свои взгляды. Как правило, ничем хорошим это не кончается.
Каждое явление действием тех материальных сил, которые обусловливают его существование, рано или поздно, но неизбежно превращается в свою собственную противоположность.
Значительная, а может быть наибольшая часть деятельности нашего разума состоит в расчленении понятий, которые у нас уже имеются о предметах.
Бог открывает Себя миру, Он открывает Себя в пророках, в Сыне, в Духе, в духовной высоте человека, но Бог не управляет этим миром, который есть отпадение во внешнюю тьму. Откровение Бога миру и человеку есть откровение эсхатологическое, откровение Царства Божьего, а не царства мира. Бог есть правда, мир же есть неправда. Но неправда, несправедливость мира не есть отрицание Бога, ибо к Богу неприменимы наши категории силы, власти и даже справедливости.
- « первая
- ‹ предыдущая
- …
- 50
- 51
- 52
- 53
- 54
- 55
- 56
- 57
- 58
- …
- следующая ›
- последняя »