Жоффрей де Пейрак

— Пейрак, ваша жена сведет с ума даже святого.

— Вам нечего боятся, Ваше Преподобие.

— Почему же?

— Ни ваша сутана, ни мои ноги — не располагают к танцам.

— Никаких условий, иначе я прикажу, чтобы вас судили, как немого.

— Безмолвный подсудимый, безмолвная защита, а может, и безмолвное правосудие? Так ведь гораздо удобнее.

Ей две тысячи лет и в тоже время, словно три дня. Она вечно юная, как истинная любовь.

Ей две тысячи лет и в тоже время, словно три дня. Она вечно юная, как истинная любовь.

Я ничего не думаю, моя дорогая. Я вас жду. Вздыхаю. «Влюблённый должен бледнеть в присутствии своей возлюбленной». Я бледнею. Или вы полагаете, что я бледнею недостаточно? Я знаю, трубадуры должны становиться на колени перед своей дамой, но такая поза не для моей ноги. Но поверьте, я, как и наш божественный поэт Бернар де Вантадур, могу воскликнуть: «Муки любви, принесенные мне красавицей, верным рабом которой я являюсь, доведут меня до смерти». И я умираю, сударыня.

Лень — великий враг любви. Будьте щедры и смелы, и наслаждение будет вам наградой.

Легкая победа обесценивает любовь, трудная победа заставляет ею дорожить.

— Отпевайте! — ответил де Пейрак. — Это уже всего лишь тело. А тело имеет право на людское уважение.

Нетерпеливый мужчина и бездеятельная женщина не получат удовольствия от любви.

Ничто в природе не пропадает, ничто не создаётся из ничего.