Отец

Крутишь башкой на триста шестьдесят – а видишь только стенки, на которых идёт трансляция окружающего мира. Пробуешь рвануть, побежать – так куда ты от этого денешься? Ты «впаянный наблюдатель», лол. И в этом «аквариуме» плавают ещё и рыбки...

Сын, понимаешь, самурай, исполняющий танец смерти, должен время от времени замирать, чтобы посмотреть, где находятся враги, и куда дальше вести свой огонь, прославляющий Императора.

Ты придал этому слишком высокую ценность. Пока он сидит весёлый и довольный – ты страдаешь. Если хочешь, чтобы он прыгал с тобой, то покажи ему, как это классно и круто. Веселись и кайфуй сам, перестань его упрашивать. Тогда он сам к тебе потянется, а ты перестанешь страдать.

Не откладывай удовольствия «на потом». В каждом возрасте есть желания, которые хочется удовлетворить только в этом возрасте.

О сексе не говорят, сексом занимаются.

У нас только детство счастливое было. А потом начались какие-то «крысиные бега». И ты всё бежишь по этой «дороге жизни», давно уже не понимая, куда и почему.

— Почему ты предал меня?

— Почему? Тебе ль не знать, отец? Из алчности, конечно. Каким ты меня создал, таким я и остался.

Это [хрущевка] последнее, чем отомстил Хрущев человечеству.

— У тебя же нет цели, нельзя до бесконечности сражаться с мельницами.

— Цель, если бы у меня была цель, я согласился идти хоть тысячи километров, по острым камням через горы, хватило сил, я знаю. Вам легко меня судить, действительно о профессии нужно думать с детства, а я не успел, но я очень хочу иметь профессию, любимую и на всю жизнь, и чтобы название не менялось, только мастерство... Разве я виноват, что пока не знаю чего хочу, чего я не хочу, я уже очень хорошо знаю. Не хочу быть радиотехником — нет способности, корректором все равно не стать как Ольга Павловна... Директором не тянет, не хочу занимать чужое место... Разве лучше сидеть и считать дни до пенсии?

— Аа место иждивенца нравится?