Октав

В общем-то Оруэлл правильно сделал, что кончился от чахотки. Благодаря ей он не успел увидеть, до какой степени оказался прав.

Ничего не ставьте себе за правило и не говорите, что хотите быть единственным у любимой женщины. Вы мужчина и сами непостоянны, а потому, говоря так, вынуждены будете мысленно прибавить: «Если это возможно».

Итак, я был свободен — не по склонности к лени, а по своей воле, любя к тому же всё созданное Богом и очень немногое из того, что создано человеком.

Но не смешивайте вино с опьянением, не считайте божественной чашу, из которой вы пьёте божественный напиток. Найдя её вечером пустой и разбитой, не удивляйтесь. Это женщина, это хрупкий сосуд, сделанный горшечником из глины.

Чтобы написать историю своей жизни, надо сначала прожить эту жизнь.

... я вечно всем недоволен, что, как правило, свойственно детям, которым никогда ни в чём не отказывали.

Мне кажется, изначально я хотел сеять вокруг себя одно добро. Но это оказалось невозможно по двум причинам: во-первых, мне мешали, во-вторых, я сам отрёкся от своего намерения.

Мимолётные горести богохульствуют и обвиняют небо, истинное горе не обвиняет и не богохульствует, оно внемлет.

Совершенство, друг мой, так же не создано для нас, как и бесконечность. Не надо искать его ни в чём, не надо требовать его от чего бы то ни было: ни от любви, ни от красоты, ни от счастья, ни от добродетели. Но надо любить его, чтобы быть настолько добродетельным, красивым и счастливым, насколько это возможно для человека.