— Ты так стараешься быть собой, что даже не догадываешься, насколько ты уникальна.
Я глубоко вдохнула воздух через нос. В мире всегда не хватает воздуха, но в тот момент я ощутила это особенно остро.
— Ты так стараешься быть собой, что даже не догадываешься, насколько ты уникальна.
Я глубоко вдохнула воздух через нос. В мире всегда не хватает воздуха, но в тот момент я ощутила это особенно остро.
— Как думаешь, сколько всего умерло?
— Сколько вымышленных персонажей умерло в придуманном кино? Недостаточно, — пошутил он.
— Нет, я имею в виду, вообще сколько людей умерло за всю историю?
— Я случайно знаю точный ответ, — отозвался Гас. — Сейчас на Земле семь миллиардов живых и около девяноста восьми миллиардов мертвых.
Знаете, мы может и выглядим не очень, но у нас на троих пять ног, четыре глаза и две с половиной пары рабочих легких. Еще у нас есть две дюжины яиц, так что на Вашем месте я бы зашел внутрь.
— Я считаю вечность некорректной концепцией, — ответила я.
— Ты сама некорректная концепция, — самодовольно заметил он.
— Знаю. Поэтому меня и изъяли из круговорота жизни.
Мы не можем избежать страданий в этом мире, но мы можем выбрать того, кто причинит нам боль.
— А какая у тебя история? — спросил он, присаживаясь на кровать на безопасном расстоянии.
— Я уже рассказывала. Мне поставили диагноз, когда мне было...
— Нет, не история болезни. Твоя история. Интересы, увлечения, страсти, фетиши и тому подобное.
— Хм, — задумалась я.
— Только не говори, что ты одна из тех, кто превратился в собственную болезнь. Я таких много знаю. От этого просто руки опускаются. Рак — растущий бизнес, занимающийся поглощением людей, но зачем же уступать ему досрочно?
Если не довелось прожить в служении высшему добру, можно по крайней мере послужить ему смертью, понимаешь? А я боюсь, что не смогу ни прожить, ни умереть ради чего-то важного.