– Прелестный мальчик. Для человека, разумеется.
– И такой изломанный, – добавил Магнус. – Как красивая ваза, разбитая вдребезги. Потребуется немало везения и искусные руки, чтобы собрать все кусочки воедино.
– Прелестный мальчик. Для человека, разумеется.
– И такой изломанный, – добавил Магнус. – Как красивая ваза, разбитая вдребезги. Потребуется немало везения и искусные руки, чтобы собрать все кусочки воедино.
— Я не кручу с ним роман, – повторил Алек.
— В самом деле? – переспросил Магнус. – То есть ты просто так ласков со всеми?
– Пациент мертв? Похоже на то…
– Разумеется, он жив!
– А вы проверяли? Может, пнуть его?
— Я не понимаю, к чему это.
— Вы не одна такая. Я не понимаю, к чему вообще весь этот процесс.
Мое сердце было разбито больше раз, чем закон Конклава о запрете романов между сумеречными охотниками и нежитью.
— Обижаться — любимое занятие Камиллы. Я забыл о ее шестьсот седьмом дне рождения, и...
— Если мы ее не найдем, я могу забыть о своем. Девятнадцатом.
— Вот он где, мой малыш.
— Твой малыш?
— Я создал его для Камиллы много лет назад. Лучший мой подарок.
— Класс. Мне на Рождество можешь ничего не дарить.