Гэндальф

– Белый! – фыркнул Саруман. – Белый хорош только в самом начале. Белое полотно можно выкрасить. Белую бумагу можно покрыть письменами. Белый луч преломляется и становится радугой даже в обыкновенной капле воды!

– Но он перестает быть белым, – пожал я плечами. – А кто ломает вещь, чтобы узнать, что она из себя представляет, тот сошел с пути Мудрых.

Денетор — отец Боромира. Будет крайне неразумно говорить ему о том, что его сын погиб... И ничего не говори о Фродо и кольце... И ни слова о войске Арагорна... Лучше тебе вообще помалкивать, Перегрин Тук!

— Хотелось бы мне, чтобы это случилось в другое время — не в мое.

— И мне бы тоже, да и всем, кто дожил до таких времен. Но выбирать не дано. Мы можем только решить, как распорядиться своим временем.

Вы не представляете, какие у него скрытые возможности! И он не представляет.

В битве на Зелёных Полях он взмахнул палицей так сильно, что голова гоблинского короля слетела с плеч и угодила прямо в кроличью нору! Так была выиграна битва... и заодно изобретена игра в гольф.

— Дорога впереди еще длинная, — заметил Гендальф.

— Но это дорога домой.

– Ведь это путь в безнадежность. Я сказал бы, что это безумие, не чти я вековую мудрость Элронда.

– Так безнадежность или безумие?

Любая разгаданная загадка кажется потом поразительно легкой.

Я не скажу вам: «Не плачьте!», потому что плакать не всегда плохо.