Эстер

Прощение — это не обязанность. Это дар.

— А чей это там голос?

— Какой голос?

— Который ответил мне только что по домофону!

— Это моя мать.

— Она же умерла!

— Выходит, что нет.

Если мужчина и женщина согрешили, пусть удаляются в пустыню и там любят или ненавидят друг друга. Надо заклеймить и того и другого. Если хотите, отметьте клеймом обоих, но нельзя же карать одну, оставив другому свободу. Нельзя, чтоб был один закон для мужчин, а другой для женщин.

Вот, оказывается, как выглядит несчастье... Вот, оказывается, — какое у него лицо...

— Он такой же, как ты. Макс тоже.

— Но ты человек.

— Никто не идеален.

— Дай угадаю... Ты вернул меня из мертвых, чтобы мучить.

— Моя дорогая мама, мы просто нуждаемся в твоей крови, если ты будешь ужасно страдать, я не могу обещать, что я не буду наслаждаться этим безмерно.

Сердце живет ранами. Наслаждение может превратить сердце в камень, богатство может иссушить его, но горе... нет, горе не может разбить его.

Нет ничего такого, на что нельзя было бы надеяться. Жизнь и есть надежда.

— Мило. Мы торчим здесь, пока маменькин сынок осуществляет жертвоприношение. Ты жалок, Финн!

— Помолчи, Коул. У него есть мужество, какое тебе и не снилось.

— Что бы ты о нас ни думала, убийство собственных детей это жестоко.

— Я лишь сожалею, что не позволила вам умереть тысячу лет назад.

— Хватит. Мне наскучила эта болтовня. Заканчивай, мам. Или я верну тебя в ад.

— Тысячу лет мне приходилось наблюдать за вами. Чувствовать боль каждой жертвы. Страдать, пока вы проливали кровь. Даже ты, Элайджа, с твоими претензиями на благородство ничуть не лучше. Все вы — сущее проклятие, растянувшееся на многие столетия. Если вы пришли молить о пощаде — простите. Но вы пришли зря.

— Что ты сделала?

— То, что должна была сделать 1000 лет назад... Осталась на твоей стороне.