Джо (Joe)

Жизнь — это один большой бой.

Но это не её вина, что её сложность сковывает меня по рукам и ногам и рождает во мне желание соответствовать норме, как укрытию. Норма — как средство спасения, как бегство от себя. Норма — как убежище для тех, кто не осмеливается быть собой.

— Я лохматая, — говорит мне Джульетта.

— Ты красивая, — говорю я ей.

— Это не взаимоисключающие понятия.

— Сара, это Виктория. Лучшая в нашем бизнесе. Орлиный глаз и трезвый ум.

— Что это значит?

— Я убиваю людей, милая.

С августом пришли грустные времена. Не знаю, как сказать по-другому. Грустные времена и всё тут. Захандрили буквально все. И милая, вечно смеющаяся соседка Люси, и любовь всей моей жизни прекрасная Андерсина, и ещё одна любовь всей моей жизни (тсс! Не стоит думать, что она должна быть одна) — несгибаемая Джульетта, и умудряющийся совмещать в себе непреходящее нытьё и жизнерадостный оптимизм, Кеттлер, и даже я, даже я, даже я...

Меня зовут Джо. Я живу здесь уже пять лет. Все эти годы на земле не было никого счастливее меня. А затем пришёл август.

— У меня есть одна проблема, и я не знаю, как поступить.

Джульетта смотрит на меня вопросительно.

— Я не скажу тебе! — тут же предупреждаю я.

— Почему? — она уже начинает смеяться, догадываясь, в чем дело.

— Потому что ты все исправишь!

И всё же я люблю Новый Год. Это время, когда я беспристрастно заглядываю к себе в душу и вижу там пустоту. И мне не больно от этого. У меня есть я. Остальное приложится. Ведь я по-прежнему верю в чудеса. Даже если они не приходят и не сбываются. Чудеса для того, чтобы в них верить. До последнего. Пока есть силы. И когда их уже нет. Надо верить в чудо.

Я слежу за ним и думаю, что дело ведь не в прятках. Даже если я выйду на улицу и буду играть с детьми, мне никогда больше не ощутить той дрожи, вызванной полнокровным течением жизни по венам.

— Что может быть лучше хорошей сигары, Биаджо?

— Находясь в ситуации, в которой легче солгать, решить говорить правду.