Дин Винчестер

– Бобби Сингер... Передайте ему кое-что от меня, когда увидите.

– Угу.

– Впрочем, пните его по драгоценному, так поэтичнее.

Почему людоеды не едят бабушек? Они во рту вяжут.

Ровена, нам нужна твоя помощь. Шевели задницей. Что? Нет. Я не... Двигай сюда своей изумительной задницей, пожалуйста.

— Хэй, помнишь, когда мы были маленькими? Что я делал, чтобы отвлечь тебя всякий раз, когда отдирал пластырь, или что-то в этом роде?

— Да. Ты рассказывал какую-нибудь глупую шутку.

— Да. Тук, тук.

— Профессор Ренфилд? ФБР.

— Просто Донателло. Меня назвали в честь него.

— В честь... Черепашки-ниндзя?

— В честь... Скульптора эпохи возрождения.

— Ты не знаешь, что я сделал.

— Это не важно. Дин, вы двое были семьей. Жизнь коротка, а наша еще короче. Что тратить её на дурацкие обиды?

— Круто. Выйдем — нас разорвут на части. Останемся здесь — и что, с голоду умрём?

— Ну, я не умру с голоду...

— Рад за тебя!

И улыбка его... вроде и добрая, а вроде: «Я тебе горло вырву!»

— Он ушёл.

— Думаешь?

— Он всегда так делает. Ему становится скучно, и он... он... дёргает за верёвочки. Так было с Миром Апокалипсиса и... возможно, со всеми другими мирами. Он уходит и начинает новую историю. Но знаешь что? Это хорошо. Потому что если он свалил — остались только мы. Впервые — только мы.

— И где-то три миллиарда призраков.

— Да. Подумаешь, всего лишь ещё один Апокалипсис.

Мы думали, что у нас есть свобода воли, но всё это время были крысами в лабиринте. Да, у нас был выбор — свернуть налево или направо, но мы всё равно были крысами в грёбаном лабиринте.