Слово, которого нет

Пиши себя. Вбивай построчно всю жизнь гвоздями в доски слов.

А накричишься до печали всем простакам, всем дуракам, возьми-ка штопор, выпьем чая и разбежимся по рукам.

Ты когда-нибудь устанешь смотреть все время лишь в себя.

Но если говоришь, то говори без грубого и шаткого обмана: нас только двое посреди огромного, как небо, океана.

Пустынность сердца — это только миг познания, что солнце — безупречно, что скоро этот чудный синий мир опустится уже тебе на плечи.

Невмоготу так тонко чуять жизнь, что даже океан в своем наречии вдруг говорит: иные рубежи не больше неба, легшего на плечи.

Невмоготу так тонко чуять жизнь, что даже океан в своем наречии вдруг говорит: иные рубежи не больше неба, легшего на плечи.

Нам этой тишины — на все века, и я молчал, и ты со мной молчала, но простиралась божия рука как будто бы сквозь нас — багряно-алым.

И небо к нам летит в огнях и ранах — тяжелое, широкое, ночное, а посреди большого океана

нас только двое.

Здесь все твое, все о тебе, все дышит собранием из памяти и слов.