Орел-меценат

В перспективе надвигался мрак невежества, с своими обязательными спутниками: междоусобицей и всяческими смутами.

Сороке-белобоке, благо воровка она, ключи от казны препоручили.

Когда у него совесть была, то он без штанов ходил, а теперь, как совести ни капельки не осталось, он разом по две пары штанов надевает.

Даже глухого тетерева заподозрили в «образе мыслей» на том основании, что он днем молчит, а ночью спит.

У орла в дворне начался «золотой век». Скворцы разучивали гимн «Науки юношей питают», коростели и гагары на трубах сыгрывались. С ворон определили новый налог, под названием «просветительного»; для молодых орлят и ястребят устроили кадетские корпуса; для сов, филинов и сычей — академию, да кстати уж и воронятам купили по экземпляру азбуки-копейки.

Умные-то помещики, бывало, за битого двух небитых давали, — значит, пользу в том видели.

Холопское житье лучше барского, у барина заботушки много, а холопу за барином горюшка нет.

Без первых четырех правил арифметики награбленную добычу разделить нельзя.

Известно, что когда у орлов кровь закипает, то они педагогические приемы от крамолы отличить не умеют.

Первою жертвою нового веяния пал дятел. Бедная эта птица, ей богу, не виновата была. Но она знала грамоте, и этого было вполне достаточно для обвинения.