Чак Паланик

Никак не проходит эта болезненная склонность к надежде. Моя пагубная привычка.

Я раньше думала, что хуже несчастной любви бывает только любовь счастливая.

Люди, которые любят нас по-настоящему, сказал мистер Уиттиер, они бы упрашивали нас поехать. Чтобы сбылась наша мечта. Чтобы мы отточили свое мастерство. И когда мы вернемся, нас будут любить.

Чрезмерная гордость демона — это и его слабость.

Не вижу зла. Не слышу зла. И зла не говорю.

Зависимость тем хороша, что ты не чувствуешь ничего, кроме блаженного опьянения, или прихода, или приятного насыщения. А по сравнению с другими чувствами и ощущениями — скажем, с печалью, яростью, страхом, тревогой, отчаянием и унынием — она вообще кажется чуть ли не оптимальным выбором.

Я склоняюсь к мысли, что не важно, скольких людей я убиваю, — этого все равно мало.

Ты никогда не сможешь забыть то, что хочешь забыть больше всего.

Паникерствовать наедине с самим собой — все равно что хохотать, закрывшись в пустой комнате. Так может поступить разве что ненормальный.

А если ты никогда не дрался, то боишься всего на свете: боишься боли, боишься того, что не сможешь справиться с противником.