Идет война с фашистской Германией, поэтому мы плывем без огней, чтобы остаться незамеченными. Все понимают, в любой момент нас могут обнаружить подложки или самолеты противника, и тогда мы погибнем. Но паники нет. Моя команда — люди опытные, все мы не раз смотрели смерти в глаза. Хотим мы только одного — выстоять, сдюжить и раздавить фашистскую гадину, так, чтобы и мокрого места от нее не осталось...
Наши худшие опасения сбылись, болезнь ученого оказалась заразной. Вскоре заболели и остальные члены экипажа. Врач сообщил мне, что у больных грипп — «Испанка». Пятеро человек из моей команды уже умерли, не считая человека из Стамбула, которого мы похоронили раньше. Я принял самое сложное решение в своей жизни. Чтобы спасти живых, — я изолировал всех больных, которых с каждым днем становилось все больше. Я отдал приказ закрыть каюту 31. На оставалось только надеяться, что болезнь отступит раньше, и мы живыми вернемся в порт... Старпом Королев — 41 год, матрос Хиди Ахмедов — 27 лет, матрос Демешев — 34 года, юнга Трошин — 18 лет...
Обычно в случае эпидемии корабль закрывают на карантин, но вчера в живых остался последний член экипажа — я, капитан Иван Полозков. Все остальные уже умерли. Если кто-то найдет нас, прошу выполнить две просьбы: первое — доставить саквояж в Москву и передать лично товарищу Берия, вторая — похороните нас по-человечески, у меня уже нет на это сил. И передайте командованию, я умер за Родину. Служу Советскому Союзу! Капитан Иван Полозков.
Выполняя приказ командования, мы отправились в Стамбул, чтобы встретить там важного пассажира. При нем должен был быть секретный груз. Этот груз ценой собственной жизни нужно было доставить в Москву. Кто он, чем занимается и почему так важен его груз, нам не известно. Сам он был немногословен, ничего о себе не рассказывал, но ни на минуту не расставался со своим саквояжем. Важному пассажиру не хватило места, поэтому я поселил его в каюте 31, которая использовалась как медпункт...
Мне предстояло научиться жить с сознанием гибели матери, отца, Галины, Регины и Генрика.
Лyчше молодым любить,
А не воевать, не yбивать,
Hе цевье, а pyки девичьи
В pyках деpжать.
Пyля пpосвистит пpонзительно,
АКМ стpочит пpезpительно -
Плевать! Плевать, на всё плевать!
Война – это убийство. И те военные приготовления, которые сейчас ведутся, направлены на коллективное убийство. В ядерный век жертвы будут исчисляться миллионами.
В войнах сражаются дети. Задумывают их одержимые дьяволом взрослые, а сражаются в них дети. Я говорю так, дивясь людской молодости и забывая, что это, напротив, я слишком стара. И все же лица всех погибших на русском фронте, — миллионы мертвых немцев, мертвых украинцев, грузин, татар, латышей, сибиряков — представляются мне юными. И такими же видятся мне лица погибших на Сомме или под Пасхендалем. Мы, выжившие, стали взрослыми и рассказали друг другу о том, что же на самом деле произошло, — а они, погибшие, так никогда об этом и не узнают. Газетные подшивки в библиотеках пестрят этими полудетскими лицами, улыбающимися во весь рот на палубах военных кораблей, из окон вагонов, с носилок.
Нет в России семьи такой,
Где б не памятен был свой герой.
И глаза молодых солдат
С фотографий увядших глядят...
Этот взгляд — словно высший суд
Для ребят, что сейчас растут,
И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть.
For you it is so easy
To erase my name.
You might have a celebration
For the ones, who died.
Cлайд с цитатой