Дети забывают. Они любят кого угодно и забывают кого угодно.
Широко распространено мнение, что дети — открыты, что правда об их внутреннем мире сама лезет наружу. Это не так. Нет никого более скрытного, чем дети, и ни у кого нет большей потребности быть скрытным. Это своего рода реакция на мир, который постоянно пытается открыть их с помощью консервного ножа, чтобы посмотреть, что же у них там внутри и не надо ли заменить это более подходящим содержимым.
Теперь я тоже понимаю, но я уступаю ему возможность сказать это. Маленьким детям не надо мешать. Даже если эти маленькие дети взрослые.
Я никогда не могла быть снисходительной к чужим любовным страданиям. Я вижу, как они находят мужчину под радугой. Я вижу, как у них появляются дети, как они покупают детскую коляску, как они ходят гулять по набережной в лучах весеннего солнца, как они снисходительно посмеиваются надо мной. Потом через месяцы, она находит его в обнимку с одной из других счастливых матерей и превращается в духовного карлика. И тут меня извлекают на свет белый, стряхивая с меня пыль. И я должна слушать, как тяжело быть разведённой матерью-одиночкой, как всю её молодость высасывает из неё ребёнок, который превратился теперь в машину, использующую её и ничего не дающую взамен.
Ему необходима компания, чтобы есть. Он ест так, как будто ему хотелось бы объединить жителей всех стран вокруг кастрюль с мясом, он преисполнен неистребимой веры, что, несмотря на все войны, и насилие, и языковые барьеры, и климатические различия, и проявления датского военного суверенитета в Северной Гренландии, даже после введения самоуправления, у нас есть одно общее — нам надо питаться.
Все мы живём, слепо доверяя тем, кто принимает решения. Слепо доверяя науке. Ведь мир безграничен, а любая информация неопределенна.
Я не совершенна. Мне больше нравится снег и лёд, чем любовь. Мне легче интересоваться математикой, чем любить своих ближних.
Мне это что-то напоминает. Но я не пытаюсь вспомнить, что именно. С возрастом всякая вещь начинает вызывать воспоминания о любой другой вещи.
Со стороны может показаться, что мы — отец и дочь, у которых большой запас жизненной силы и всего в избытке. При ближайшем рассмотрении мы оказываемся всего лишь воплощением банальной трагедии, поделенной между двумя поколениями.
Любое помещение, назначением которого является какая-то форма совместного времяпровождения, начинает казаться ненастоящим, когда его покидают. Театральные сцены, церкви, залы ресторанов.
Cлайд с цитатой