... Я заблудился, выхода мне нет.
В тебе брожу я словно в лабиринте...
... Я заблудился, выхода мне нет.
В тебе брожу я словно в лабиринте...
А может быть, к примеру, и то, что прежде всего ему самому нужно было как-то оправдаться перед собой, объяснить себе и другим, почему же все-таки так ничего и не получилось у него в обыденной, указанной человеку самой природой жизни, почему он потом до конца своих дней избегал женщин и почему под старость оказался один как перст. Потому, наверное, не получилось ничего, что между ним и ими, этими женщинами, всегда была холодная, непроницаемая стена их равнодушия, их неверия никому, а он был слишком слаб, слишком ненастойчив, чтобы достучаться в конце концов до того сокровенного, что было спрятано, он знал, в самой глубине их сердец.
Вот оно, тело, без которого нет мне покоя. Каждую ночь я засыпаю на твоей руке – представляю её, твою руку, и засыпаю, прижавшись щекой. Эту трещину на пальце, поверишь ли, я целовала позавчера перед сном. А вчера – нет, вчера я так и не смогла заснуть, потому что ты звал меня, я же слышала, как ты звал.
Ценность партнера определялась мощью положительных ощущений. И одновременно – мощью возможных отрицательных ощущений от его отсутствия.
Мы провели наши жизни, играя роль. Передвигаясь по миру, репетируя текст и притворяясь, что мы – часть мира, созданного для человеческих существ, а ведь мы сами, по сути, не люди. Но всегда и везде мы стремимся на самом деле что-то ПОЧУВСТВОВАТЬ!
— Отвернуться от Хлои, нормально? Просто взять и забить на ее чувства?
— Чувства, над которыми она не властна! Ненастоящие чувства!
— Но она-то не в курсе.
— Поэтому, я должен спасти ее от...
— От себя. Ты защищаешь Хлою, потому что у нее не было выбора.
— Теперь я его предоставил.
— Сделав для себя щит из Кэнди?
Странное чувство у загнанных. Раньше я смотрел на свет, а теперь вглядываюсь в темноту. Будто с каждым вздохом приближается что-то враждебное...