Человек всегда одинок. И любовь тоже бегство. Кровь не давала ответа — давала лишь чувство защищенности.
Видеть мир интересно только тогда, когда можно разглядывать его со многих сторон.
Человек всегда одинок. И любовь тоже бегство. Кровь не давала ответа — давала лишь чувство защищенности.
Любовь — вот самое острое познание. Она стремится завоевать себе другого. И завоевывает, проникая в него. Она — перетекание, перелив через край, пока не наполнятся водоемы другого. А наполнятся они уже не его водами.
Гэм целиком предалась игре света и красок, наслаждаясь парящей гармонией этого одухотворенного натюрморта. Она любила такие мелкие дневные эпизоды и знала, как велико их воздействие. В них, как бы изъятых из закона причин и следствий, не было ни желаний, ни стремлений. Они являлись словно нежданный подарок — и всегда заставали врасплох, а порой мнились отсветом чистой красоты, так далеко за ними исчезала причина. Это многоликое свечение перед зеркалом было едва ли не чудом — так трогало оно приуготовленное сердце. До чего же нереальной и неземной казалась гармония этих глубоких солнечных красок. Какой живописец способен передать все волшебство приглушенного отблеска в зеркале!
Можете спокойно смотреть. Эти слёзы не мои. Так часто бывает, когда я вижу что-нибудь вроде вон того, внизу, или когда что-то трогает меня и внутри тихо отворяется дверца и я в смятении или в задумчивости прислушиваюсь — тогда являются беспричинные слёзы, о которых я ничего не знаю.
Ярко и полно живёт только тот, кто всем своим существом предается мгновению и живет им так, будто после ничего не будет.
А разве гавани существуют не затем, чтобы снова и снова заходить в них после долгого плавания?
Ныне знание — синекура для профессоров философии, и овладеть им можно за восемь семестров.