— Это не твоё дело — злиться на бабушку.
— Но что я могу поделать, если всё равно злюсь. Как можно быть такой чокнутой? И почему мне никто не рассказывал, как всё было на самом деле? И почему теперь, когда я всё знаю, я всё равно так безумно по ней скучаю?!
Потеряв близкого, мы вдруг принимаемся тосковать по каким-то вздорным пустякам. По её улыбке. По тому, как она ворочалась по все. По её просьбам — перекрасить ради неё стены.
Право внуков — знать, что есть человек, который всегда на твоей стороне. Независимо от обстоятельств. Даже если ты ошибаешься. Особенно если ты ошибаешься.
Бабушка — это одновременно щит и меч, это совсем особенный вид любви, недоступный ни одной светлой голове.
Вообще-то она сама виновата. Сама пошла за него. И теперь по ночам, когда никто больше не сопит, уткнувшись носом ему в шею, он просто не знает, как быть. Вот и всё.
Ты потерял жену, а теперь и брата. Я думала, это тебя изменит, но похоже, я ошиблась. Тебя ничто не изменит.
... он объяснил, что у него на родине словом «содад»* называют тоску о том, кого нет рядом. О том, кто умер или где-то далеко. Это слово нельзя перевести на другой язык. Оно выражает особое состояние души, которое трудно описать, легкую, неуловимую грусть, которая пронизывает всю твою жизнь.
Нет злых людей, а есть люди, которые не поняли своего истинного предназначения. — это глубоко несчастные люди.
Cлайд с цитатой