Барон Райнштайнер не признавал шуток, но был умён, как Леворукий, и столь же удачлив. Если потребуется, он достанет луну, заодно указав небесным обитателям, что её плохо протирали, из-за чего появились пятна.
– Рокэ, хотите воды? – закатные твари, он не должен называть Ворона по имени. Здесь не должен!
– Герцог Эпинэ, – поморщился Алва, – не припомню, чтоб мы пили на брудершафт.
– Прошу прощенья, – с благодарностью извинился Робер, – так вам налить? Я, по крайней мере, хочу пить.
– Тогда попросите полковника, – посоветовал Ворон. – Эта вода солёная, она тут для красоты. Пресной сегодня ещё не приносили.
– Хорошо, – Робер понял, что задыхается, – сейчас попрошу.
Морен с удивлением уставился на Первого маршала Талигойи, с бергерской методичностью расставлявшего на столе кувшин и кубки.
– Господин комендант, – вот так и делают глупости, бесполезные, ненужные, гробящие себя и других, – потрудитесь разлить воду.
– Монсеньор, – вздёрнул подбородок Морен, – я прошу объяснений.
– Вот они, – Робер вытащил пистолет, положил на край стола. Ненависть была холодной и тяжёлой, как промёрзший валун. – Наливайте. До краёв!
Морен вздрогнул, но кувшин наклонил. Полилась вода. Блестящая струя, издевательски булькая, наполняла один за другим роскошные, впору королю, кубки. Алатский хрусталь, темнота, жара, соль... Руки Морена дрожали. И хорошо. Очень хорошо, просто превосходно!
Садиться или нет? С одной стороны, они друзья, с другой – великий король может не понять.
Кто я? – Бешеный склонил голову на плечо, почесал бровь и внезапно подмигнул Руппи. – Сложный вопрос. Моя бергерская половина осуждает марикьярскую горячность, половину марикьярскую удручает бергерское занудство, а для кэналлийца у меня нет ни слуха, ни голоса. Поэтому я талигоец.
– Господин Вальдес, – сощурился Рудольф, – вас сюда не звали.
– И это ошибка! – Марикьяре осуждающе покачал головой. – Будущее господина Кальдмеера мне небезразлично, а он в состоянии постоять за себя только в море.
– Ротгер, вы преувеличиваете, – дриксенский адмирал неожиданно тепло улыбнулся, – иначе быть бы мне до сих пор помощником капитана.
– Будь я не прав, вас бы здесь не было! – огрызнулся марикьяре. Он и в самом деле переживал за пленника. Такое бывает, Жермон знал это по себе. Если ты сохранил чью-то жизнь, то будешь защищать её до последнего, даже от своих. И тебя поймут, если это на самом деле свои.
Cлайд с цитатой