Франц Вертфоллен. Заурядные письма священника своей мёртвой жене

ОН: Патер, знаете, почему на принца на белом коне надрачивают – не из-за бархата и не из-за коня, а потому что никто не способен так увлекательно, полно, божественно заниматься самыми наибожественными вещами – войной и любовью. Никто больше не способен так ярко раскрашивать жизнь окружающих. А конь там или Бугатти – это знаете ли, детали.

Другие цитаты по теме

Кто люди, если не шлюхи,

радостно,

звонко,

игриво

схлопывающие

бриллиантовые каблучки

со столь грустным –

«люби меня!»,

брошенным богу,

«люби, motherfucker!»,

раскрашивающие эскизы собственных платьев темно-зеленым,

«why don't you love me?!»,

пока бог слишком занят

войной и любовью.

Он: Патер, не надо возражать, прежде чем вдумаетесь.

Я: Я не возражал.

ОН: И врете. Вы думаете, если вы не произнесете, так я не услышу? Зря, я не глухой несчастный

осел. А вы вдумывайтесь сначала в мои слова, вдумывайтесь, чтоб не только себя одного слышать, католическая вы моя обезьянка.

Но и определение «взрослый человек» ему тоже не подходило. В нем не было мужиковатости — той тяжести челюсти, тела и разума, которые чувствуются в большинстве мужчин, перешагнувших 21 год. Байрон или Оскар Уайльд видели мужскую красоту вот так: подсушенно, большеглазо и декадентно изящно. И с какой-то неуловимой, непозволительной роскошью. Вы надевали на него артикул за номером Б-15, стандартную голубую больничную пижаму, а она тут же выглядела как одежда на Дэнди с иллюстрации Phillips, чья одна бабочка к смокингу стоит 10-ти твоих зарплат.

Люблю преданность сфинксов. По скандинавским легендам, по китайским, забавно, тоже – хульдры и лисы влюбляются только раз. И только в богов, но это такая любовь. No pressure in the world could break it, not even God himself. И они делают – не болтают, не чахнут, не страдают, но делают. И сфинксы бесстрашны, даже умирая от страха, они будут нырять за вами, умирая даже, они наслаждаются.

Я всегда уважал в тебе твой attitude: oooh, that's the boy that I want.

Не мужчины выбирали тебя — ты их.

Потому что у тебя были глаза.

И достоинство.

Не их ущемленная гордыня лысых обезьян,

но достоинство,

ты выбирала себе людей не «ой, мамочки, кажется, я нравлюсь! Значит, он нравится мне».

Ты просто выбирала лучшего

И добивалась его.

Каждый жалуется — почему я ему не помогаю? От этого факта, кстати, и процветает атеизм. Молится мне подросток, просит мопед, а я не даю, значит, меня и нет. Не любит Господь людей. Кабы наоборот, завалил бы всех мопедами по самое не хочу. Только у меня для вас новость – вы сами себя не любите. Вся ваша жизнь — сплошная нелюбовь. Но я обязан вас прощать, аки добрый пастырь. Я, вашу мать, и прощаю: пусть такое поведение заколебало до самых краёв нимба. Как вы себе представляете мир всеобщей справедливости? Каждый из вас Билл Гейтс? Отлично. Допустим, ты миллиардерша. И твоя подруга тоже. И бабушка. И бедняжка сестра с краденой куклой. Но кто вам дома унитаз поставит и мусор от подъезда выметет? Сантехник и дворник милостью Божией тоже миллиардеры, им негоже пачкать руки в дерьмище. Логика такова — пусть Господь именно мне даст слоновье здоровье и бриллиантов бочку, а всем остальным — козла на постном маслице. Я же лучший. Я этого заслуживаю.

Он настолько сильно любил роскошную жизнь, что ради нее готов был пожертвовать жизнью.

Не может быть все так быстро. Быстро полюбил, быстро жил, быстро расстался, быстро забыл, быстро снова полюбил. Чепуха. Клин выбивается клином только при рубке дров.

— Я думала, Бог любит всю живность.

— То, что он ее любит, не значит, что он порой не может ее прибить.

Любовь к Богу может быть неосознанной, но никогда безответной.