— Всё в порядке. Я звоню сказать, что согласна.
— С чем?
— Я про свидание. Макс, ты вообще где?
— Работаю. Эм-м... Свидание? Какое? Ты о чём?
— А... Я наверное, перепутала? Это не ты меня приглашал. Извини. Тогда отбой.
— Постой-постой, вспомнил! Это был я.
— Ну надо же... Точно?
— Абсолютно. И, Мия...
— Что?
— Я рад. Очень. Целую в самый любопытный носик.
— Макс, знаешь, на дорогах Европы мне не везёт. Постоянно случаются неприятности. То колесо пробьётся, то засада, то придурки встретятся.
— Эм-м... Мия, а ты уверена, что дело именно в европейских дорогах?
— Почему ты называешь меня героем?
— «Героиня» — звучит слишком пафосно или киношно. На тебя — очень молодую, где-то наивную девушку — обрушилось столько проблем... Иной мужчина скис бы и от половины. А ты держишься, лапками сучишь. Стараешься приспособиться жить. Ты мой хрупкий и трепетный герой.
— Я смотрю на небо через твои глаза.
— А мне нет дела до неба, когда можно смотреть на тебя.
— Давай покажу, как надо поиздеваться над трупом курицы, что получилось вкусное фрикасе.
— Что?
— Рагу.
— Так бы и сказал. Зачем так пафосно?
— Слушай, курица умерла, между прочим, можно и уважить птаху. По-моему, большая разница, что будет в эпитафии. Пошла на банальное рагу или скончалась ради фрикасе.
— Он [плюшевый волк] милый.
— Нет, милый я, а он просто плюшевый.
— Вы оба чудо.
— Ну ладно, так уж и быть.
На кольце есть инициалы. Вдруг, эти супруги живут неподалёку?
Вдруг, они неподалёку умерли? Лет сто назад.
— Чокнутая... Зачем? Ну зачем ты полезла? Могла же умереть из-за меня...
— Потому что я выбрала тебя. И всегда без колебаний буду выбирать тебя.
— Макс...
— Да?
— Ответь...
— Да.
— Ты же не знаешь вопрос.
— Знаю. И ответ «да».
— Почему?
— Потому что я выбрал тебя. И всегда без колебаний буду выбирать тебя.
Ваган не написал ей ни одного письма. Вести от него приносили странники: цыгане, торговцы, циркачи, бродяги и собиратели сказок. Ваган каждому встречному путнику говорил: «Передайте Майре, что она моё солнце. Я даже вдалеке греюсь её лучами». Слова как монеты переходили от одного к другому, иногда попадали к скупцам, которые прятали их под землю. «Скажите Майре, что она всегда будет моим Захиром, моей Психеей и моим Сфинксом». Когда кончились деньги, Ваган отрывал позолоченные пуговицы от мундира и вместе с посланием жене отдавал скитальцам. В каждом оазисе женщины пустыни пришивали ему новые пуговицы ― погонщики караванов срезали их с покойников и горстями приносили в оазис. Бедуинки оставляли себе те, что с блестящими камушками. Остальные ― с орлами, звёздами, клятвами — пришивали на кафтаны гостей, пока те в мужских шатрах расплачивались за ночлег историями и новостями.
Cлайд с цитатой