Сергей Извольский (Angel Delacruz). Варлорд. Темный пакт

Другие цитаты по теме

Отбросить свои принципы — звучит как клише подросткового фентази о Тёмной стороне силы. Но что поделать, если окружающие меня, даже семья — беспринципные сволочи, ради своих личных интересов, готовые на любую подлость. И я вынужден стать таким «персонажем», будь я героем книги, которому не захотел бы сопереживать. Ведь это так заманчиво, перестать быть «хорошим мальчиком» готовым делать исключительно хорошие поступки и просто делать, что должно, не взирая при этом ни на какую мораль.

Доброта, честность, совестливость и прочие добрые поступки, это причина моей быстрой смерти в среде сословия этих «небожителей». Правду говорят, с волками жить — по волчьи выть. В этом сословии, куда многие люди так отчаянно стремятся властвует принцип человек человеку — волк, мясо, шкура и пища. Тут в один присест сильный слабого сжирает и продаёт остатки. Богатство и власть, оно не для всех. Не получится сделать миллион и не наткнутся на желающих у тебя его отобрать.

В любом случае, в конце своего «пути» и «хорошие мальчики» и «плохие девочки» встречаются в одном месте — в прозекторской.

И на этом все мои хорошие мысли заканчивались, потому что разнесено было посольство Ганзы на британском гвардейском вертолёте угнанного из ангара Войска Польского русским поручиком Файнзильбертом, потом угнали самолёт аравийского принца, с него перебрались на яхту статс-дамы императора — действительно. «евреи и импровизация, что же могло пойти не так?». И что решат по этому поводу английский король, аравийский шейх и русский царь, тайна сия глубока...

Нaступление, нaступление... Одно дело — с нетерпением ждaть его, плaнируя в aрмейском или дивизионном мaсштaбе, a другое дело — вот тaк ждaть, кaк солдaты ждут. Закончилась артподготовка — вылез и пошёл, а не пойдёшь, прижмёшься к земле под пулями, вот и не будет никакого наступления. И «вперёд» некому кричать, кроме самого себя. А что кого-то во время первой же aтaки убьют, или тебя, или другого, — это у нaчaльствa уже зaплaнировaно, и солдaт знaет, что зaплaнировaно, что без этого не обойдётся. Знает, а всё же спрашивает: когда фрица к ногтю? И не для виду спрашивает, а по делу. И хотя у тебя больше орденов на груди, чем у него и есть и будет, а высшая доблесть – всё же солдатская. И коли ты стоящий генерал, про тебя, так и быть, скажут: «Это солдат!» А если нестоящий, так и не дождёшься это услышать.

Хотите меня убить — цельтесь в голову. Там все проблемы. От выстрела в живот умирают пол дня. Я видел таких на войне, солдаты ходят с кишками в руках, как с грязным бельем.

Эти люди — русские ли, латыши, французы или американцы — жили в наших молодых сердцах, овеянные особой романтикой, а их доблесть и мужество служили примером для подражания.

— Мы один человек, мы одно целое. Если один из нас взорвется, то мы все взорвется. Один из нас нога, другой рука, третий ухо, четвертый глаз, мы одно целое тело, товарищи.

— От того, что мы солдаты, это не значит, что мы не влюбимся. И любить умеем, и знаем любовь. Тот кто не знает любовь, разве может отдать свою жизнь за флаг? Нет. Братья мои, наша философия ясна. Прежде всего Родина. Остальное после.

... Беседуя с солдатами, я понял, что они не горят желанием «нюхать порох», не хотят войны. У них были уже иные думы — не о присяге царю, а о земле, мире и о своих близких. ...

Говорят, что не плачет солдат, солдат — он солдат,

И что старые раны к ненастью болят.

Но вчера было солнце и солнце с утра...

Что ж ты плачешь, солдат, у святого костра?

Не знаю, как можно остаться прежним, после всего, что видел. Иногда я просыпаюсь и думаю: «Возможно все. Ты уже не в окопах. У тебя нет винтовки. Ты снова можешь распоряжаться своим временем». Но внутри какая-то тяжесть. Я не верю, что мир стал лучше. Зачем же мы тогда воевали? Есть ли другая причина для того, чтобы вести себя как дикие звери? Я не знаю ответа.