Виталий Анатольевич Куренной

Согласно кантовской эстетике, переживание прекрасного — это удовольствие без обладания. Главная стратегия, которая снижает физическое перепотребление, — это стратегия эстетизации, когда люди начинают получать максимум удовольствия без обладания. Поэтому эстетизация — важнейший тренд современного общества.

Другие цитаты по теме

Он уже давно не думает о том, чтобы поесть здоровой еды и пойти «посозерцать цветочек», посмотреть как он растёт... или полюбоваться звёздным небом. Ему уже нужно кокса, шлюх, ещё чего-то... машину классную, яхту... Чего ещё? Пожрать в хорошем ресторане. Съездить ещё куда-нибудь, на шикарные курорты... И пошёл – «жрать, срать, ржать…», «жрать, срать, ржать…», – как говорил Mr. Freeman.

Потребительское счастье было разоблачено бунтом шестидесятых, как жизнь, при которой индивид может себя потерять. Образ потребительского счастья — это дом, перед которым стоит автомобиль, и, в то же время, и ощущение духовной пустоты, которое появляется из-за соблюдения принципов, переставших быть предметом веры. Опасность, которую несёт в себе потребительское счастье — это угроза жить не своей жизнью. Поэтому «потребительское счастье» имеет мало общего с собственно счастьем.

Консьюмеризму пришлось изрядно поработать, призвав на помощь популярную психологию, чтобы убедить людей, что потакать себе — правильно, а бережливость — насилие над личностью.

Капиталистическая и потребительская этики — две стороны одной медали, две дополняющие друг друга заповеди. Первая заповедь богача: «Инвестируй». Первая заповедь для всех остальных: «Покупай!»

Средний американец, невзирая на его внешнюю активность, на самом деле натура очень пассивная. Ему надо подавать все готовым, как избалованному мужу. Скажите ему, какой напиток лучше, — и он будет его пить. Сообщите ему, какая политическая партия выгоднее, — и он будет за нее голосовать. Скажите ему, какой бог «настоящее» — и он будет в него верить. Только не делайте одного — не заставляйте его думать в неслужебные часы. Этого он не любит, и к этому он не привык.

Использование права «быть собой» проявилось, кроме прочего, в том, что альтернативные стили жизни перестали быть уделом богемы и люмпен-пролетариата. Стиль жизни богемы двадцатых и тридцатых годов был переломным для морали индивидуализма в том смысле, что жизнь в бедности перестала быть постыдной. Аристократическое тщеславие и, особенно, пуританская самодисциплина и прагматизм, были сурово осуждены за безжизненность строго установленного существования — духовную нищету и негероическую ориентацию на обычное транжирство. Собственно, с этой жизнеутверждающей позиции и произошло «нападение» культуры на социальную структуру. Смысл права «быть собой» в новых условиях окончательно определила контркультура шестидесятых. Идея «быть собой», прежде всего, означала собственное освобождение от «традиционной жизни» и, главным образом, отказ от привычных, трактуемых как насильственные, понятий об успехе и представлений о негероической, но спокойной и счастливой жизни.

К сожалению, экономический рост не приносит долговременного ощущения удовлетворенности или счастья. В противном случае десятикратный рост глобального дохода на душу населения за последние два столетия привел бы к резкому повышению удовлетворенности. Факты говорят, что рост доходов приносит радость, но лишь в определенной мере и на некоторое время. За пределами удовлетворения базовых потребностей счастье — состояние относительное, которое а долгосрочной перспективе не имеет прямой связи с экономическим ростом. Оно зависит главным образом от того, как мы оцениваем собственную жизнь и достижения по отношению к другим людям своего круга. Счастье зависит от того, как доход человека соотносится с доходом тех, кого он считает равными себе, или тех. кого он выбрал в качестве модели, а не от абсолютного размера получаемых материальных благ.

Идеология сверхпотребления более опасна для человечества, чем идеология гитлеровского тоталитаризма.

Протекционизм жертвует потребителем ради производителя, то есть целью ради средства.