— Слушай, друг, а лошади хорошо плавают? — крикнул вслед Саша.
— Лошади все делают хорошо, они не люди.
— Слушай, друг, а лошади хорошо плавают? — крикнул вслед Саша.
— Лошади все делают хорошо, они не люди.
Когда иду я по весеннему Петербургу, вдыхая запах травы и распустившихся тополей, когда смотрю в воду каналов на гофрированные отражения шпилей и куполов, вижу сбегающую в воду решетку и ялики у Летнего сада, меня зримо и явственно обступает XVIII век.
Полностью счастливы одни дураки, а на краткий миг — влюбленные. Жизнь же умного человека не может состоять из сплошного, косяком плывущего счастья, потому что она складывается из коротких удач, мелких, а иногда и крупных неприятностей, неотвратимых обид, хорошего, но и плохого настроения, дрянной погоды, жмущих сапог, перманентного безденежья и прочей ерунды, вопрос только — вышиты ли эти, выражаясь образным языком, составляющие бытия по белому или черному фону.
Если бега — это способность показать себя другим, доказать что-то, то люди, с которыми ты соревнуешься, так же важны, как лошадь, на которой ты скачешь.
— Скажите, такое обилие автомобилей приводит к улучшению или падению морали?
— К улучшению. Например, резко сократилось... конокрадство.
— Финбоу, ты знаешь, почему человек любит смотреть на лошадей? Это частица уходящего мира.
— Все мы — частица уходящего мира... Ты Йен и я, только не хотим признать это.
– Не то чтобы он не умел. Как вы говорите про лошадей?
– Опасны с обоих концов и коварны посередине. Мне не по душе чтобы разумное существо прыгало у меня между ног. Спасибо. Лучше дайте мне велосипед. На дворе 91-ый год. Уж лучше на воздушном шаре.
– Есть животное посговорчивее?