Не осознав, кто ты есть, невозможно стать самураем.
Не испытав боль, нельзя понять некоторых вещей.
Не осознав, кто ты есть, невозможно стать самураем.
Я только проигрываю сражения. Со мной вашу деревню ждёт гибель. Я теперь лишь оболочка, пустая оболочка с позором доживающая свой век.
— Кикутиё, сегодня пойдёшь с нами на поиски.
— Поздравляю, Кикутиё!
— Хо-хо! Наконец-то меня оценили по достоинству!
— Я бы сейчас и от драного кота помощь принял...
В музыке нет иного уровня, кроме мирового: это когда человек держит у себя дома сто компактов, и среди них — твоя музыка. Остальное все — сельская самодеятельность. Из наших музыкантов пока никто не дотянулся.
Взбунтовавшийся человек или группа людей не имеет никакой программы своего поведения в период бунта. Бунт имеет причины, но не имеет цели. Вернее, он имеет цель в себе самом. Бунт есть явление чисто эмоциональное, хотя в числе его причин и могут фигурировать соображения разума. Бунт есть проявление безысходного отчаяния. В состоянии бунта люди могут совершать поступки, которые, с точки зрения посторонних наблюдателей, выглядят безумными. Бунт и есть состояние безумия, но безумия не медицинского, а социального.
Мы утратили чувство поклонения, а они её сохранили. Прославляя Бога, поклоняясь Ему, воспевая Его, они не считаются со временем. Бог у них – в центре, и это их богатство, о котором я хочу вспомнить, пользуясь случаем. Когда-то кто-то из них сказал мне о Западной Церкви, о Западной Европе: Lux ex oriente, а на Западе — luxus. Потребительство, благополучие причинили нам много вреда. А они сохранили красоту Бога в центре. Читая Достоевского, а его нужно всем читать и к нему возвращаться, я проникаю в русскую, восточную душу. И это очень нам помогает. Мы нуждаемся в этом обновлении, в свежем ветерке, в свете с Востока.