Мне хорошо — я живой.
Все ничего, пока
Наполовину полон мой бокал.
Мне хорошо — я живой.
Все ничего, пока
Наполовину полон мой бокал.
Может быть, это только мой бред,
Может быть, жизнь не так хороша,
Может быть, я не выйду на свет,
Но я летал, когда пела душа.
Что делать, если победа сердца над разумом?
И всё — надоело среди туземцев быть пасынком!
Позади рай, но раз, увы, камикадзе мы — впереди
Мир камер газовых, армий Власова, казней массовых, но
Все же тянет назад, стой,
Потряхивает, входим в родное антипространство.
Что, сказать «Стоп»? Остаться, писать в стол?
Ссать, что умрешь тут, как эмигрантский запас слов?
Без подпитки живой настоящей речи.
Ты ведь думал, что выживешь без нее, но расстояние нечем
Сократить. Думал — пройдет, все — ничего, расстояние лечит, но
Язык твой так и не стал ни на грамм онемеченным! Камо грядеши?
— Нет у нас Тессаракта... сгинул в Асгарде... [Локи достает Тессаракт] Не повезло же мне с братом.
— Даю тебе слово — солнце вновь воссияет над нами!
— Твой оптимизм неуместен, асгардец.
— Ну, во-первых, я не асгардец. А во-вторых... у нас есть Халк.
Я знаю — придет тот день,
Я знаю — настанет светлый час,
Когда улыбнется мир,
И станет прекрасным все для нас!
Пессимист жалуется на ветер. Оптимист надеется на перемену погоды. Реалист ставит паруса.
Она, не скажет мне умное, завтра.
Она, всего лишь улыбка и взгляд.
Она уходит, и не вернётся назад.