Гейдар Джемаль

Другие цитаты по теме

Ты знаешь,

Мне так тебя здесь не хватает.

Я снова иду по проспекту, глотаю рекламу,

Прохожих, машины сигналят, но не замечаю.

Держусь и опять спотыкаюсь.

Уж лучше домой, на трамвае,

На наших с тобою любимых местах.

Ты знаешь,

Погоду здесь не угадаешь,

От этого все как-то мельком -

Прогулки и мысли, стихи на коленках.

Прости, но я очень скучаю.

Все носится перед глазами.

Я должен, я буду, я знаю.

Вернувшись домой, я пытаюсь уснуть.

О нет, любимая, — будь нежной, нежной, нежной!

Порыв горячечный смири и успокой.

Ведь и на ложе ласк любовница порой

Должна быть как сестра — отрадно-безмятежной.

В городе, где живет десять миллионов человек, не с кем поговорить по-настоящему.

Всего страшней для человека

стоять с поникшей головой

и ждать автобуса и века

на опустевшей мостовой.

У меня прекрасная жизнь, но это ничего не значит, если не с кем всё разделить. Это то, чего мне не хватает. Небольшой дисбаланс. Сейчас единственное постоянное в моей жизни — эта маленькая собачка. Поэтому я его и завел, что стал очень одинок. Мне нужен кто-то или что-то рядом со мной в этом путешествии.

Никогда не забыть мне чувства одиночества, охватившего меня, когда я первый раз лег спать под открытым небом.

Ну в такой жизни, как у него, буквально всё и все, кто в ней находятся, становится угрозой. Да, внимание, которого ты жаждал, становится пыткой и ты хочешь от этого сбежать. Джон часто ночевал в отелях. Я спросил его в одном из первых писем — почему. Он ответил, что так чувствует себя менее одиноким, что казалось странным, ведь отели — это синоним одиночества. Позже он добавил, что это чувство немного смягчалось тем фактом, что большинство людей в других номерах тоже были одиноки, как и он.

Это одиноко — быть самым могущественным из всех, кого ты знал, и быть вынужденным жить в тени.

Неужто там, на донце души, всего-то и есть, что страх одиночества и бесприютности, боязнь показаться таким, каков есть, готовность переступить через себя?..

Ревун заревел. И чудовище ответило. В этом крике были миллионы лет воды и тумана. В нем было столько боли и одиночества, что я содрогнулся. Чудовище кричало башне. Ревун ревел. Чудовище закричало опять. Ревун ревел. Чудовище распахнуло огромную зубастую пасть, и из нее вырвался звук, в точности повторяющий голос Ревуна. Одинокий, могучий, далекий-далекий. Голос безысходности, непроглядной тьмы, холодной ночи, отверженности. Вот какой это был звук.