Ему нужно панцирное мировоззрение, как корсет толстой бабе, иначе он расплывется.
Самый чудесный город — это тот, где человек счастлив.
Ему нужно панцирное мировоззрение, как корсет толстой бабе, иначе он расплывется.
Лето коротко, и жизнь коротка, но что же делает её короткой? То, что мы знаем, что она коротка. Разве бродячие кошки знают, что жизнь коротка? Разве знает об этом птица? Бабочка? Они считают ее вечной. Никто им этого не сказал. Зачем же нам сказали об этом?
Когда у тебя нет родины, потери особенно тяжелы. Нигде не находишь опоры, а чужбина кажется особенно чужой.
Если мы думаем, что есть спруты, они должны быть. Мы не можем вообраить себе того, чего нет на свете.
Счастье... Как оно сжимается, садится в воспоминании! Будто дешёвая ткань после стирки. Сосчитать можно только несчастия.
Еще три года назад я решил не считать свое изгнание несчастьем, а смотреть на него как на разновидность холодной войны, которая почему-то оказалась необходимой для моего развития. Такое настроение спасало от ненужных терзаний.
Разве ты не знаешь, что невиновность — в наш век — преступление, которое карается тяжелее всего?
Воспоминание — это всегда еще и сожаление о хорошем, что отняло у нас время, и о плохом, что не удалось исправить.