Аполлон Николаевич Майков

Ее в грязи он подобрал;

Чтоб все достать ей — красть он стал;

Она в довольстве утопала

И над безумцем хохотала.

И шли пиры... но дни текли -

Вот утром раз за ним пришли:

Ведут в тюрьму... она стояла

Перед окном и — хохотала.

0.00

Другие цитаты по теме

Если женщина отдаётся радостно и без трагедий, это величайший дар судьбы. И расплатиться по этому счёту можно только любовью.

Воистину ничем не дорожа

За этим легкомысленным занятьем,

Мы верим, что не будет платежа,

Но если он и будет, мы заплатим.

Чего бояться нам — тюрьмы, тоски,

Ущерба очагу, вреда здоровью?

Но это все такие пустяки

В сравнении со смертью и любовью.

Она была такая милая. Мы просто гуляли по парку. Я был так очарован ею, что через пятнадцать минут знакомства захотел на ней жениться, а через полчаса я уже и думать забыл о том, чтобы стащить ее кошелек.

— Он отнял у меня женщину, которую я любил!

— Это воровство такое незначительное, что оно даже не предусмотрено законом.

Люди неспроста избрали ночи – ночи для любви и воровства.

«Пастух, пастух, пастушок,

Пастух, миленький дружок!

Ты скотинушку паси,

Ночевать ко мне ходи».

Пастух ночку ночевал -

Он овечку потерял;

На другую ночевал -

Он коровку потерял;

А на третью ночевал -

И всё стадо растерял.

Я слышала, бывает любовь на века,

Но плата за неё чересчур высока.

И каждый, кто рискнёт, платит полную цену.

Негаданно-нежданно приходит сама,

Пытает, убивает и сводит с ума...

А ужас этой истории очень прост: даже если глупая, романтическая, начитавшаяся книг женщина, даже бабёнка в каком-то смысле, красивая, довольно пустая, выдумывает себе любовь, она расплачивается за эту любовь по-серьёзному, расплачивается по-настоящему — расплачивается жизнью. Вот в этом-то и ужас. Выдумываем мы себе чушь, выдумываем мы себе романтический бред, а платим за него жизнью — серьёзно. И нельзя не пожалеть этого человека. Женщина, влюбившаяся в идиота, расплачивается так же, как женщина, влюбившаяся в гения. Человек, исповедующий веру, даже если он верит в полную ерунду, а не в высокие христианские ценности, всё равно может стать мучеником веры — своей дурацкой веры. Вот в этом, мне кажется, страшный пафос романа. Хотя многие там увидят совершенно не то. Но прежде всего «Мадам Бовари» — это очень хорошо написанная книга.

Глубины сердца ведомы мне, и знаю: избавив вора от нищеты, я не избавлю его от желания воровать, и осуждаю беспокойство, толкающее вора на преступление. Он заблуждается, думая, что зарится на чужое золото. Золото светится, как звезда. Любовь, пусть даже не ведающая, что она — любовь, нуждается только в свете, но не в силах человеческих присвоить себе свет. Мерцание завораживает вора, и он совершает кражу за кражей, подобно безумцу, что ведро за ведром вычерпывает черную воду родника, чтобы схватить луну. Вор крадет и в мимолетное пламя оргий швыряет прах уворованного. И снова стоит в темноте за углом, бледный, словно перед свиданием, неподвижный из страха спугнуть, надеясь, что именно здесь он отыщет однажды то, что утолит его жажду.

Движимая великой любовью к тебе, я причинила тебе зло, за которое буду расплачиваться всю жизнь и всю нескончаемую вечность после смерти.