Представь тот миг, когда меня не станет,
И тебя не станет.
Мы тщетно попытаемся потрогать друг друга руками,
А они как воздух пролетают мимо.
Ты заметишь, что я стану независимым и мирным,
И хочу, чтоб было что-то большее,
Но просто мы с тобой закончились.
И капли сна души летят с поникших облаков,
Закованы холодами ночи,
Ставшие героями волшебных крепких снов.
Я так хочу, чтоб было небо синее
И если мы такие сильные,
То почему мы плачем по отдельности...
Летим наверх, мы станем тихими, серьёзными.
На миг поднявшись мимо звёзд,
Мы улыбнулись звёздами.
Мы просто ангелы.
Есть на свете только одна страшная беда – смерть. Все остальное обратимо. Со всем остальным можно бороться.
Я ещё ни разу не испытывал, что это за штука — смерть, поэтому не могу сказать, понравится она мне или нет.
Тот для пенья рожден,
Кто от любви умирает.
Тот рожден для любви,
Кто умирает в пенье.
Кто рожден для пения, тот -
И умирая, поет.
Кто для любви родился,
От любви и умрет.
В тысячу раз лучше было попытать счастья в смерти, чем мириться с жизнью, жить которой не хотелось.
Знал я: этот путь -
Раньше или позже — всем
Суждено пройти.
Но что ныне мой черёд,
Нет, не думал я о том...
Собрав остатки воли, дон ещё раз открыл глаза чтобы увидеть сына. От сердечных спазм его загорелое, смуглое лицо казалось подернутым синеватой пленкой. Последним ощущением дона стал волшебный ветерок, наполнивший лёгкие свежими запахами возделанного им сада, и солнечный луч, мягко коснувшийся его лица. «Замечательная штука — жизнь», — прошептал Вито Корлеоне едва слышно. С этими словами на губах он и упокоился в мире, не омраченный ни слезами женщин, ни медицинскими потугами продлить муки и тяготы конца. Жена ещё не вернулась из церкви и карета «скорой помощи» не поспела, когда всё было кончено. Он отошёл, окружённый своей мужской гвардией, держа за руку сына, унаследовавшего созданную им державу. Сына, которого любил больше всех на свете.
Наложить на себя руки можно всего по двух причинам. Первая — стремление убежать от чего-то или к чему-то. В этом есть рациональное зерно: если человек мучается от невыносимой боли, отчаяния или духовных метаний и нет ни малейшей надежды на излечение, то, возможно, есть смысл избрать уход в небытие. Но не очень-то разумно убить себя в надежде на лучшую жизнь или на обогащение гаммы своих чувств опытом смерти. Испытать смерть нельзя. Я не уверена даже, что можно испытать процесс умирания. Испытать можно лишь приготовление к смерти, но даже это лишено смысла, ибо впоследствии такой опыт не пригодится. Если после смерти нас ждет какая-то иная жизнь, мы все скоро в этом убедимся. Если же нет, то нам уже не представится возможности пожаловаться, что нас надули. Люди, верящие в загробную жизнь, вполне в ладу с разумом. Лишь им не суждено испытать последнее разочарование.
Cлайд с цитатой