— Нам нужно говорить и смеяться.
— Мы женаты, зачем смеяться?
— Нам нужно говорить и смеяться.
— Мы женаты, зачем смеяться?
— Детей нет?
— Так а…
— Часики-то тикают. Ещё год-два и...
— И?
— Рыдать в подушку от одиночества и пустоты.
— А замужние домохозяйки с детьми не рыдают разве? Ровно от этого же.
Чувство юмора не сочетается с сексом. Секс — дело жутко серьезное, и вот в каком смысле: совершая половой акт, вы действуете как бы от лица Господа. Бог, по моему твердому убеждению, очень серьезно относится к Своему творению. Нигде в Священном Писании нет ни намёка на Его чувство юмора. И когда Бог делегирует человеку полномочия сделать Его дело, человек тоже теряет чувство юмора. Вы не смеетесь и даже не улыбаетесь, когда пробуждается ваше эротическое чувство. Попробуйте подумать о сексе как о чем-то смешном — и у вас даже не возникнет эрекция. Сексуальность и эротизм с сопутствующими элементами непристойности, брутальности и порнографии просто-напросто исключают и устраняют смех. Секс и смех несовместимы — по крайней мере были несовместимы, пока не появился такой человек, как Генри Миллер!
Иногда ты влюбляешься в свое дополнение. В качества, которых у тебя нет.
Иногда ты влюбляешься в свою копию.
Второе очень опасно.
Вдруг твой избранник ставит в душе бутылку с шампунем не туда, куда ты привык.
— Ай, а, ай, ай...
— Ты сильно ушиблась?
— Конечно, что за вопрос?
— А-ха-ха-ха-ха!
— Ты смеешься?
— Ха-ха-ха, ох, до меня дошло — человек упал — нужно смеяться. Ах-ха-ха-хах. А ты не обманываешь меня, ты сильно ударилась? Сильно ударилась, ах-ха-ха-х, сильно ударила-аха-ха-сь, ах-ха-ха-х. Ну хорошо, ты меня научила, теперь пойдем, я помогу.
— Квинс насмехается с тебя.
— Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Ты узнаешь этот смех, когда услышишь.