Полночь бьёт... Заснуть пора...
Отчего-то страшно спать.
С другом, что ли, до утра
Вслух теперь бы помечтать.
Вспомнить счастье детских лет,
Детства ясную печаль...
Ах, на свете друга нет,
И что нет его, не жаль!
Если души всех людей
Таковы, как и моя,
Не хочу иметь друзей,
Не могу быть другом я.
Друзья уходят. Кто-то в счастье, кто-то в тень,
а кто-то в мир иной, не попрощавшись,
собой украсив смысл уже вчерашний,
а завтрашний вдруг обессмыслив день.
Наказывают: кто-то за поспешность,
кто за грехи, а чаще — за безгрешность.
Не идеальность не прощая мне,
и сами — кто в обиде, кто в вине.
Друзья уходят. Каждый раз больнее,
ведь мы с годами любим их сильнее.
И каждый раз так верим, что смогли
не меньше быть достойными любви.
Но снова не достойны. Снова нужно
из сердца вырывать друзей и дружбу,
поранившись о собственный же край:
привыкла к людям сильно? Отпускай!
Навечно ничего ведь не бывает.
А всё же... каждый раз до слёз пугает
от их ухода каменная мгла.
Любимые... Простите.
Не смогла.
Еще вампиры видят ваши темные души. Сначала, когда вампир еще учится, он сохраняет унаследованный от Великой Мыши заряд божественной чистоты, который заставляет его верить в людей несмотря на все то, что он узнает про них изо дня в день. В это время вампир часто одевается легкомысленно. Но с какого-то момента ему становится ясно, что просвета во тьме нет и не будет. И тогда вампир надевает вечный траур по людям, и становится черен, как те сердца, которые ежедневно плывут перед его мысленным взором…
Сколько раз можно позволить себе потерять кусочек души, прежде чем перестанешь чувствовать себя человеком?
Люди готовы удивляться жалким экспериментам по оживлению тела, в то время как сотни спасенных душ оставляют их совершенно безучастными.
Всё началось с нескольких странных историй в новостях. А потом всё было так быстро, всё случилось внезапно.
Спустя две недели я пришел в больницу — там солдаты расстреливали людей в коридорах. Они стреляли в людей, а не в ходячих.
Потом ходячие прорвались. Я пытался тебя вытащить. Пытался. У нас бы ничего не получилось. Выхода не было, старик!
И я это знал, я не мог с этим жить. Я не мог жить. Но мне пришлось. Я не сохранял жизнь Лори и Карлу.
Это они поддерживали меня. Я хочу, чтобы ты знал: я даже не смотрел на неё до этого.
Тут вот у меня душа… так сказать. И некуда ее девать. Маленький, видите ли, сентиментальный такой механизм. Он все время работает и все время работает вхолостую. И нету почвы ему, на которой трудиться. Но некому сказать об этом.
... какая-то часть тебя уходит с тем, кого ты потерял, ведь дружба — это как любовь. Лучше ни к кому не привязываться, слишком это рискованно.
Сколько раз можно позволить себе потерять кусочек души, прежде чем перестанешь чувствовать себя человеком?
Только змея сбрасывает свою шкуру, с тем чтобы душа, старея, расцветала. Мы, люди, не похожи на змей. Мы сбрасываем душу и сохраняем шкуру.
Людская дружба в большинстве случаев порастает множеством колючих «если» и «но» и в конце концов переходит в обыкновенные приятельские отношения, которые держатся только благодаря недомолвкам.
Cлайд с цитатой