Кто плачет на вокзале, должен платить штраф.
В конце концов люди всегда возвращаются обратно.
Кто плачет на вокзале, должен платить штраф.
Странное чувство испытываешь все-таки в день своего рождения, даже если никакого значения не придаешь ему. Тридцать лет… Было время, когда мне казалось, что я никак не доживу до двадцати, так хотелось поскорее стать взрослым. А потом…
— Сколько я могу ему уступить?
— Крайняя уступка – две тысячи. Самая крайняя – две тысячи двести. Если нельзя будет никак иначе – две тысячи пятьсот. Если ты увидишь, что перед тобой сумасшедший, – две шестьсот. Но тогда скажи, что мы будем проклинать его веки вечные.
— Ну-ка, дыхни, — сказал Готтфрид.
Я повиновался.
— Ром, вишневая настойка и абсент, — сказал он. — Пил абсент, свинья!
— Боюсь, кафе везде одинаковы.
— Если они пустые, они уже лучше. А здесь какой-то дьявольский притон, в нем можно нажить комплекс неполноценности.
А если вечно думать только о грустных вещах, то никто на свете не будет иметь права смеяться…