Я — маленький, старенький, лысенький, ну, немножко пискляв.
Я — маленький, старенький, лысенький, ну, немножко пискляв.
Я — маленький, старенький, лысенький, ну, немножко пискляв.
Обожаю нашего Котова! Пришел, принес ворох грязного белья и ушел как ни в чем ни бывало. Как в прачечную, честное слово!
— Ни «спасибо» тебе, ни «пожалуйста»... Тяжело мне, интеллигентному человеку.
— Вот с Котовым в жилетку поплачетесь.
— Слушай, Белозеров, а может тебя подстричь?
— Не понял...
— Не по форме ходишь. Лохматость повышена.
— Я так со школы хожу. Мне моя лохматость дорога.
— Этот Селиверстов странный какой-то. Увидел незнакомых людей — побежал.
— Так может, у него работа опасная?
— Да нет. Он врачом работает. Анализы всякие...
— Так может, он левые справки в бассейн выдает?
— Нет, это невозможно. Существуют всякие границы человеческой подлости. Ну ладно человека убил, расчленил, но левые справки в бассейн! Это ужасно!
— Коль, вези-ка ты нам этого Федосеева.
— А он не поедет.
— Как это не поедет? А если его хорошенько попросить?
— Да хоть на коленях будете стоять, всё равно не поедет. Он за границей.