Так вот что значит знаменитый русский фатализм... Смотреть сквозь запотевшее стекло, как все твои добрые намерения тонут в колоссальном бардаке, окружающем тебя.
За столом все трое вели себя безупречно, тщательно пережевывали пищу и старательно избегали говорить о том, ради чего они собственно собрались.
Я сам себе опротивел, я превращался в идиота. Мама права: ещё немного, и я начну жевать за обедом сено.
Ты еще не родился, а твоя жизнь уже ничего не стоила, так с какой стати все должно измениться сейчас?
Семьдесят [процентов россиян] – это аудитория Стаса Михайлова, люди с утраченными представлениями о добре и зле, эстетике и вкусе, милосердии и законе. Это страшный золотой оскал пригородной электрички. И в отличие от благодушных современных народников, я вижу этот оскал. Я боюсь его.
Реальная жизнь, как она есть, стала казаться мне видением и не более как видением, зато безумнейшие фантазии теперь не только составляли смысл каждодневного моего бытия, а стали для меня поистине самим бытием, единственным и непреложным.
— Зачем вообще рожать детей, если они не могут рассказать тебе о своей любви, когда вырастут?[...]И что тогда вообще остается? Что нам остается, если мы не можем говорить друг с другом о любви, об удовольствии? Коммунальные платежи? Прогноз погоды?
Подытожим: все, что нужно, — это быть эгоистом. Хотя бы немножко. В противном случае ты и не живёшь по-настоящему, а в конце все равно умираешь. Вот так...
... Она плакала.
Говорила не умолкая, сморкалась в его рубашку, снова лила слёзы, выплакивая двадцать семь лет одиночества...
Cлайд с цитатой