Быть зомби — жутко фигово. Весь мир съеживается до одной точки, ты это понимаешь и можешь думать лишь о том, где найти еду, и как сохранить секрет, и никто по-настоящему тебя не знает. Теперь... поцелуи, прикосновения, секс, любовь, ссоры из-за одеяла — совершенно невозможны — навсегда. Но однажды я увидел эту прекрасную женщину... Только ее я вижу в цвете. Забавно, потому что она очень бледная. И внезапно вновь появляется надежда.
Где-то в складчатых глубинах моего разума — в этих складках еще обычно таится надежда — жила вера, что наши отношения еще можно спасти. А как могло быть иначе, если ты любишь человека, если вы произвели на свет новую жизнь? Такие нити не рвутся. Как и любую другую энергию, любовь нельзя рассеять — только перенаправить в иное русло. Но ведь это нормально. Любовь колеблется в каждой семье, перераспределяясь между членами.
– На что же ты надеешься?
– Я пережила столько счастья и столько боли за последние месяцы. И не перестала любить. И уже не перестану. А любящий человек – он всегда надеется. На чудо в том числе.
— Она смотрела на тебя?
— Нет... Но ведь в фильмах всё всегда случается в самом конце...
Даже когда сердце рвется на куски, терпи, не отчаивайся и не теряй надежды на лучшее. Любовь, как весна, — она всегда возвращается в окружении зелени и цветов. Однажды ты вдруг поймешь, что любовь снова здесь и твое сердце расцветет.
Едва ли существует какая-то деятельность, какое-то занятие, которое начиналось бы с таких огромных надежд и ожиданий и которое все же терпело бы крах с такой неизменностью, как любовь.
Но, несмотря на муки, как и прежде,
Себе не властен отказать в надежде,
Хоть верить ей давно уже страшусь,
И — чтоб терзать себя ещё сильнее -
Расстаться с нею через силу тщусь.
Надежда — это наиболее волнующая вещь в жизни; если ты честно веришь, что любовь где-то там, она придет. И даже если она не придет, у тебя есть шансы, что это скоро случится.
Я хочу полюбить снова, как-то иначе и не так сильно. Я хочу привыкнуть к жизни без тебя. Я хочу… продолжать любить тебя. Пусть и безответно. Знаю, я дура. Но моя любовь к тебе делает меня лучше, богаче, хоть и протекает со слезами на глазах. А может, я всё ещё надеюсь, что ты вернёшься?
Мне не близка идея ухода понарошку. Дело не в том, что я такая решительная, а в том, что такая трусливая. Если есть хоть капля надежды, что все можно исправить, я останусь. Я буду штопать – шилом и дратвой или бисерной иглой и собственными волосами, как раньше зашивали колготки. Я буду клеить чем придется – хоть двусторонним скотчем, хоть смолой, хоть «Моментом». Да я просто согласна складывать кусочки и держать их – часами, сутками, – а вдруг прирастут. Я буду соединять огнем, холодом и железом, до тех пор, пока надежды не останется. Потому что боюсь не использовать все шансы, боюсь этого, догоняющего через годы, сознания: я не сделала все, что могла. Понять однажды, что если бы в «тот» момент я заплакала, промолчала, закатила истерику, солгала, закрыла глаза – не важно что, – то все бы наладилось… Поэтому я лгу, плачу и закрываю глаза до последнего, пока мерцает возможность.
Cлайд с цитатой