— Ты любишь свой цветок?
— Это мой друг. Всегда в хорошем настроении, не задаёт вопросов. И ещё он, как я, видишь? Без корней.
— Если ты его любишь, посади его в парк, чтобы он пустил корни.
— Да. Ты права.
— Ты любишь свой цветок?
— Это мой друг. Всегда в хорошем настроении, не задаёт вопросов. И ещё он, как я, видишь? Без корней.
— Если ты его любишь, посади его в парк, чтобы он пустил корни.
— Да. Ты права.
— Убивать — это не на что не похоже, жизнь изменится навсегда. Всегда будешь спать в полглаза.
— Мне плевать на сон. Я хочу любить или умереть. Это все.
— Любовь или смерть. Прекрати, с меня довольно твоих игр.
Правила, правила прежде всего. Правила передаются из поколения в поколение, правила меня угнетают. Правила дают мне возможность до сегодняшнего дня не работать. Жить — вот моя работа. И это работа мне не особо нравится.
— Ты проиграешь, Матильда. Я слышал, как остановился барабан.
— Ну, получу я пулю. Тебе-то какая разница?
— Никакой.
— Я надеюсь, ты не лжешь, Леон. Я очень надеюсь, что в глубине души у тебя нет любви. Потому что если есть хоть немножечко любви ко мне, через несколько минут ты будешь жалеть, что ничего не сказал. (подносит револьвер к виску) Я люблю тебя, Леон.
— Матильда, за что ты ненавидишь моделей?
— Честно? Они глупы, тщеславны и эгоистичны.
— Полностью согласен. А что скажешь про мужчин-моделей?
— Не переставай искать свои родные места.
— А где мои родные места — здесь, в Швейцарии, где я родился, или в Милане, где я ходил в школу?
— Твои родные места там, где сердце бьется чаще.
Когда оказываешься перед лицом смерти, то начинаешь по-настоящему ценить жизнь.
(Только когда начинаешь действительно бояться смерти, начинаешь по-настоящему ценить жизнь.)
Сокамерник стоял у стены и тоном, не допускающим возражений, произнес:
— А теперь ты будешь делать то, что я тебе прикажу.
Ну конечно, ага, сейчас все брошу и примчусь выполнять его ценные указания. Не знаю, куда я влип на этот раз, но точно знаю, что стоит в подобном заведении на подобное предложение ответить согласием, как ещё до вечера окажешься счастливым обладателем дырявой ложки. Ну и не только подпорченную посуду выдадут — у заключенных ритуал отправки на дно социальной пропасти отработан до мелочей.