Я уверен, что ещё долго наша экономика будет заложницей политики. Точнее, политиканства. Потому что само слово «политика» предполагает высокую политическую культуру, а её ещё нет в нашем обществе. И любой наш успех в экономике, любое наше продвижение в этой области будет означать, что экономика всё сильнее освобождается от политического ига. Но нам всем придётся ещё не раз попотеть, чтобы началось какое-то движение вперёд. Однако то, что оно будет, для меня несомненно.
Безусловно, пандемия коронавируса влияет на бизнес, как, к сожалению, на всю мировую экономику. У предпринимателей есть не только активы, но и обязательства. Для них опасен и сам вирус, и информационная волна, которая расшатывает рынки. Важнее всего сейчас, чтобы ради здоровья и счастья людей руководители государств мира проявили волю и объединились перед лицом глобальной опасности, невзирая на геополитические противоречия.
Я считаю, что проговаривать и выполнять чисто женские программы должны мужчины, а женщины, если они хотят достигнуть реальных результатов в политике, они должны заниматься мужскими проблемами. Это, может быть, не совсем верно и либерально, такая искусственная перестановка, но в наших условиях это необходимо для того, чтобы вытолкнуть женщину в большую политику.
«Бухгалтер! Умеет только заначки на черный день создавать, — так прямо мне в глаза сказала одна известная депутатка. — И вообще финансисты в развитии ничего не понимают. Стратегию должны писать промышленники и технологи!». Хорошо еще, что не сантехники…
Тезис о том, что экономика определяет политику, не выдерживает ни малейшей критики. Деньги точно решают не все.
— Если сравнивать с животными, на кого больше всего похожи российские политики и российский истеблишмент? По поведению, по поведенческим стереотипам?
— Когда были депутаты и Верховный совет это точно напоминало какую-то колонию грызунов, где шумят, выскакивают из норок. Хотя в колонии грызунов больше порядка, мне кажется.
Есть вещи из истории, экономической географии, экономики, которые напрямую задевают чьи-то интересы. А если вмешивается экономика — то тут как тут и политика.
Эксон Мобил распоряжалась венесуэльской нефтью 50 лет, вплоть до национализации в 76-ом. Тут что любопытно? Каракас в эпоху Эксона и военных диктатур был процветающим городом, как и вся Венесуэла: бурное жилищное строительство, дорогие автомобили, богема и гламур. Для некоторых, не для всех. Потом нефтедоллары закончились — страна рухнула в кромешную нищету... Однако при Уго Чавесе страна не избавилась от нефтяной удавки. И до сих пор 95% доходов — от нефти. До сих пор нет ни новых производств, ни чёткого государственного планирования. До сих пор лавирование и поиск компромиссов с олигархией... В какой-то момент даже самые убедительные и очевидные ссылки на «волосатую руку» Госдепа, просто перестают работать, как перестают работать любые половинчатые меры.
Железные дороги — сверхдолгий проект, который не по силам ни одной частной компании. Но самое главное с точки зрения бизнеса — железные дороги убыточны. Однако в Китае, вопреки всем рыночным правилам, ставка делается именно на железные дороги. Реализуется гигантский инфраструктурный проект, чья задача — развитие того, что в учебниках политэкономии называли производительными силами: грубо, совершенствуется техника, обучаются люди.
Есть политики принципов, а есть политики последствий. Мне ближе вторые. Если вы поверяете свои намерения и желания на последствия и на некоторую нравственную основу, то шансов, что вы ошибётесь, меньше.
Cлайд с цитатой