Время — это всего лишь четвертое измерение; маленькая точка на конце часовой стрелы — длиной в мгновение, шириной в бытие, высотой в бесконечность.
Почему-то истинной правде никогда не верят.
Время — это всего лишь четвертое измерение; маленькая точка на конце часовой стрелы — длиной в мгновение, шириной в бытие, высотой в бесконечность.
У древних греков было два слова для обозначения времени: хронос и кайрос.
Греческого бога Хроноса представляли как пожилого седого человека, а его имя ассоциировалось с тикающими часами, хронологической последовательностью, которую мы до сих пор измеряем и состязаемся в стремлении использовать ее эффективно.
Слово «кайрос» перевести сложнее, оно обозначает неожиданный и благоприятный миг.
Хронос имеет количественный характер, кайрос — качественный. Ощутить кайрос можно, только полностью находясь в текущем моменте: том, в котором мы существуем «сейчас».
Потрясающе, что с практической точки зрения у нас есть только «сейчас».
Мы не можем контролировать будущее в буквальном смысле. Только настоящее.
Конечно, мы извлекаем уроки из прошлого и способны вообразить будущее. Однако только «здесь» и «сейчас» мы на самом деле в силах выполнить те вещи, которые действительно имеют значение.
Оно, может, по нам маленько и видать, какие в ранешнее время были люди, дак ить никто назад себя не смотрит. Все сломя голову вперед бегут. Запыхались уж, запинаются на каждом шагу — нет бегут... Куды там назадь... под ноги себе некогды глянуть... будто кто гонится.
Ну где же хоть одна улыбка для нее, хоть один теплый взгляд? Какие еще возникают эмоции при встрече с родными людьми после долгой разлуки? Малейшее проявление интереса, симпатии, простого любопытства: где была, как жила, чем занималась? Вместо этого — холод, равнодушие, отстраненность, пощечина.
Время все превращает в прах. Самые великие завоеватели и сказочно богатые владыки теперь беднее последнего нищего. Власть, – пьяный земной мед, – упорхнула от них, как вспугнутая колибри. Яркие перышки, великолепный хвост… и спустя мгновение только едва заметно покачивается ветка, на которой сидела птичка.