Всему своё время: время любить и быть любимым, время жить и время умирать...
жизнь и смерть
Cлайд с цитатойПримириться с потерей «закрыть вопрос», если это вообще осуществимо, возможно либо в загробной жизни, либо лишь тем, кто остался в живых. В конце концов, книгу моей жизни закроют живые, а не я. Мы передаём послелюдям призрачных себя и уверяем им то, что выучили, прожили, узнали. Что ещё мы можем дать любимым после себя, как не фотографии тех, кем были в детстве, когда нам ещё только предстояло стать отцами, которых они знали. Я хочу, чтобы те, кто переживет меня продлили мою жизнь, а не просто помнили её.
Я была ещё слишком маленькой, когда они погибли, но достаточно взрослой, чтобы запомнить их, и не иметь возможности забыть. Вдруг поняла, что все эти годы я не жила, а существовала. Во мне не было ничего другого, кроме как скорби по ним.
Время замедляется. Думаю, он кричит. Но слышу я только огонь. Я думал, что это будет приятно. Увидеть последние мгновения его жизни. Почувствовать, как он умирает в моих руках. Но... Как раз так мы с Баннером впервые повстречались. В огне взрывающейся Гамма-бомбы. А теперь мы наконец разделим свои пути. А я продолжаю твердить себе, что всё это его вина. Не моя. Не моя. Он смотрит на меня, пока его разрывает на части. Смотрит как брошенный ребёнок, не в силах поверить, что это происходит. А затем, когда всё взрывается, взрывается и он. В ярости. Я чувствую, как его кулаки ломаются от ударов по моему лицу. Я чувствую, как он сгорает и прилипает ко мне. И всё равно он злится. Неудивительно. Баннер умрёт именно так, как он всегда жил... Яростным. И совершенно беспомощным. Пока огонь прожигает его, и он превращается в бесформенную массу прямо у меня в руках... Я начинаю чувствовать, как моя собственная ярость перегорает внутри меня. И постепенно её место занимает что-то ещё. В последний миг я закрываю глаза, чтобы не смотреть на него. И в рёве пламени я шепчу... «Прости меня». Но уже слишком поздно. Его больше нет.
Смерть меняет людей не только внешне. Я слышал, что человек с каждой смертью будто возвращается назад во времени и чем больше времени прошло с последней смерти, тем заметнее это происходит. Но я думал это всего лишь слухи…
У некоторых (я хорошо знаю таких людей) тень смерти предшествует ее наступлению: они теряют надежду, аппетит, жизнеспособность. Они ощущают, как уходит смысл жизни, понимают, что утратили или вообще не достигли того, к чему стремились всем сердцем, и перестают бороться. В глазах у таких людей читаешь: я мало брал от жизни, и этого уже не исправить.
Ты готов утопить мир в крови, чтобы её брызги достигли небес. Но помнишь ли ты, что смерть всегда порождает жизнь?
Джордж со свойственной лишь взрослым ясностью и отчетливостью вдруг понял, что, когда смотришь в пустое безмолвное лицо смерти, реальность не то чтобы совсем уж не важна, но как-то менее значима. Понял с характерной для взрослых ясностью и принял как данность, что тоже свойственно взрослым. Жизнь прошла и оставила след. И след этот не более значим, чем простой отпечаток ботинка в пыли. Так мыслят и рассуждают взрослые; ребенку же нужно много лет, чтобы понять, осознать, что он сделан, создан, сформирован; что происхождение его – не более чем чистая случайность; что все остальное на свете, кроме этого следа, не более чем прах и тлен. Прах с дымным привкусом пороховой гари, оставшимся от сгоревших в секундной вспышке прожитых лет.