первая любовь

Подростковые влюбленности — тема столь эфемерная и болезненная, что взрослым в неё вмешиваться ни к чему.

В сиреневых сумерках

Летят снежинки белые,

И в парке заброшена

Печальная скамья.

В судьбе моей и в памяти

Любовь осталась первая,

Любовь моя далекая

Зовёт меня, хранит меня.

В сиреневых сумерках

Летят снежинки чистые,

Обиды и горести

Людские хороня.

И давняя любовь моя

Останется единственной,

Любовь моя далекая

Зовёт меня, хранит меня.

Я рада, что она не может повториться — лихорадка первой любви. Потому что это лихорадка и бремя, чтобы там ни говорили поэты. Мы не отличаемся храбростью в двадцать лет. Наша жизнь полна малодушных страхов, не имеющих под собой никакой почвы, нас так легко ушибить, так просто поранить, первое язвительное слово сражает нас наповал. Сейчас, укрывшись под броней самодовольства подступающей зрелости, почти не ощущаешь булавочных уколов, которые испытываешь день за днем и тут же о них забываешь, но тогда… как долго звучало в твоих ушах небрежное слово, выжигая в сердце клеймо, какой, казалось, вечный отпечаток оставлял косой взгляд, кинутый через плечо.

Первая любовь — самый яркий и бесценный, ни с чем не сравнимый опыт и самое начало жизненного пути каждого человека.

Когда любовь идёт впереди полового созревания, она может набегать волнами, такими чистыми и сильными, что никому не устоять против её напора, и Бен не собирался сопротивляться этому чувству. Просто сдался ему на милость. Он ощущал себя круглым дураком и при этом испытывал необъяснимый восторг, смущался, как никогда в жизни, и... наслаждался. Эти безысходные эмоции так ударили ему в голову, что тошнота смешивалась с весельем.