духовность

Тот, в ком нет возвышенных духовных стремлений, — глупец!

— Как мне пересесть с ишака Эго на жеребца Духовности? — спросил ученик Ходжу Насреддина.

— Для этого нужно пересечь пустыню Самоотречения на верблюде Смирения, — ответил мудрец.

– Ну вот скажи, раз ты всё так знаешь… Бог есть или нет?

– На это трудно ответить. Для кого он есть, а для кого его нет. Всё зависит от самого человека. Сколько будут люди жить на свете, столько они будут думать, есть Бог или нет.

– Ну а где же он, если он, скажем, есть?

– Он в наших мыслях и в наших словах…

– Выходит, у меня его нет. А у тебя он есть или нет?

– Не знаю. Хотелось бы думать, что есть, хотелось бы, чтобы был…

Марксизм не есть социальная утопия, социально он осуществим, марксизм есть духовная утопия. Рационализация социальной жизни не решает ни одного духовного вопроса, духовная жизнь не подлежит рационализации, она ею лишь калечится. Попытки рационализировать и регулировать духовную жизнь лишь обострят трагический конфликт личности и общества. Проблема страдания и зла не есть только социальная проблема, хотя она имеет социальную сторону. Проблема страдания и зла есть духовная проблема, проблема духовной жизни. Человек не будет счастливее, когда жизнь его более устроится, страдания его утончатся и обострятся. Счастье не может быть организовано. Пока мир этот будет существовать, блаженство невозможно.

Духовный свет следует источать так, чтобы он не слепил глаза окружающим.

Духовный рост не всегда идёт рука об руку со здравым смыслом.

Духовная жизнь не приемлет поверхностного отношения. Мы должны быть готовы взять на себя ответственность. Если мы чересчур увлечемся внешней стороной духовной жизни, то можем забыть о ее главном предназначении — очищении сердца.

Любовь — чувство в первую очередь душевно-духовное. Из-за этого ей вовсе не надо быть платонической, блеклой и бесплотной. Любовь — это упоение. Но не упоение плоти, а упоение душ.

Мы не человеческие существа, имеющие духовный опыт, а духовные существа, имеющие человеческий опыт.

Поделились с бродячим монахом по-братски: я с ним — ужином, он со мной — духовным опытом.