— Прости за эти железные пули, но у меня не было выбора.
— Признай это. Ты уже убил меня однажды и не упустил бы возможности сделать это снова.
— Ну, может и так. Береги себя, чувак.
— Прости за эти железные пули, но у меня не было выбора.
— Признай это. Ты уже убил меня однажды и не упустил бы возможности сделать это снова.
— Ну, может и так. Береги себя, чувак.
— Хэй, помнишь, когда мы были маленькими? Что я делал, чтобы отвлечь тебя всякий раз, когда отдирал пластырь, или что-то в этом роде?
— Да. Ты рассказывал какую-нибудь глупую шутку.
— Да. Тук, тук.
— Чтобы заклинание удалось, я должна умереть. И именно ты должен меня убить.
— Нет.
— Это должен быть ты. Моя настоящая, вечная смерть — от твоих рук. Так прописано в книгах Смерти.
— Да, но знаешь что? Плевать на книги.
— Я не могу сделать это сама, Сэм. Не могу. Это должен быть ты, ты должен убить меня. Ад закрывается, стены рушатся.
— Другого выхода нет.
— Мне очень жаль, но это так. Ничто не стоит моей жизни. Ни ты, ни твой брат, ни даже весь мир. Но я верю в предназначение, верю в магию. Я здесь, ты здесь, и все, чтобы прекратить это, у нас в руках. Я нутром чую — все должно быть именно так. Сделай это, убей меня, Сэмюэль! Я знаю, что мы привязались друг к другу, не так ли? Но позволишь ли ты миру погибнуть, погибнуть своему брату, чтобы я могла просто жить?
— Нет.
— Умница.
Разве не лучше быть теплым воспоминанием, а не постоянным и растущим разочарованием?
— Профессор Ренфилд? ФБР.
— Просто Донателло. Меня назвали в честь него.
— В честь... Черепашки-ниндзя?
— В честь... Скульптора эпохи возрождения.
— Ты не знаешь, что я сделал.
— Это не важно. Дин, вы двое были семьей. Жизнь коротка, а наша еще короче. Что тратить её на дурацкие обиды?
— Круто. Выйдем — нас разорвут на части. Останемся здесь — и что, с голоду умрём?
— Ну, я не умру с голоду...
— Рад за тебя!