Баллада о детстве

И отплакали те, кто дождались,

Недождавшиеся отревели.

Но у отцов свои умы, а что до нас касательно,

На жизнь засматривались мы уже самостоятельно.

Все — от нас до почти годовалых

Толковищу вели до кровянки,

А в подвалах и полуподвалах

Ребятишкам хотелось под танки.

Не досталось им даже по пуле,

В ремеслухе живи не тужи.

Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -

Из напильников сделать ножи.

Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,

Мы спросили: «зачем?» — Он в ответ:

«Мол, коридоры кончаются стенкой,

А тоннели выводят на свет».

Маскировку пытался срывать я,

— Пленных гонят, — чего ж мы дрожим?

Возвращались отцы наши, братья

По домам, по своим да чужим.

Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,

Мы спросили: «зачем?» — Он в ответ:

«Мол, коридоры кончаются стенкой,

А тоннели выводят на свет».

Маскировку пытался срывать я,

— Пленных гонят, — чего ж мы дрожим?

Возвращались отцы наши, братья

По домам, по своим да чужим.

Здесь зуб на зуб не попадал, не грела телогреечка.

Здесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка.

Не боялась сирены соседка,

И привыкла к ней мать понемногу.

И плевал я, здоровый трехлетка,

На воздушную эту тревогу.

Да не все то, что сверху от бога -

И народ зажигалки тушил.

И, как малая фронту подмога,

Мой песок и дырявый кувшин.

У тети Зины кофточка с драконами, да змеями -

То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.

Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я,

А из эвакуации толпой валили штатские.

Осмотрелись они, оклемались,

Похмелились, потом протрезвели.

Я рождался не в муках, не в злобе,

Девять месяцев — это не лет.

Первый срок отбывал я в утробе,

Ничего там хорошего нет.