Семья, она как Родина, просто должна быть. Иначе в жизни нет никакого смысла.
Ольга
Cлайд с цитатойТолько взлетишь, расправишь крылышки, почувствуешь себя вольной птицей, парящей где-то высоко-высоко над грешной землей с ее обыденными проблемами... и тут тебя обязательно ракеткой по морде — хрясь! И сразу вспоминаешь — да какая ж ты птица? Ты размечтавшийся теннисный мячик!
— Не устали?
— Я готов носить Вас на руках всю жизнь!
— Не берите на себя столь тяжкий груз, надорвётесь!
— Вы лёгкая.
— Но у меня тяжёлый характер.
— Вот ты, видно, в людях разбираешься, и пришел ты со стороны, разве ты не заметил, до чего она умная?
— Я заметил, до чего она несчастная...
«Милый Глебушка, здравствуй! — писала Ольга. — Получаю письма от тебя и, не поверишь, плачу от счастья. Мы нужны друг другу, моя радость, такое дается чрезвычайно редко. Это действительно какое-то божественное соединение двух душ. А уж насчет романтики?! Это да. Надо мной все это время по-доброму смеялись мои подруги. Они меня очень любят и пытались как-то вытащить из состояния «ничего не хочу». Они знали о моей нелюбви к мужу. И знакомили, и на что-то провоцировали, а я уперлась как барашек, и все твердила про свою Высокую планку, без которой мне ничего не нужно. И на все аргументы типа: возраст, женское здоровье и прочее, — говорила: каждому свое. А мне нужна Любовь! Ну, в общем, Глебушка, без физиологии прожить можно, хоть и, порой, сложно, а без любви нельзя! И чувствовала себя при этом последним из Могикан. Но нет, не одна я такая…»
Природа мужской сексуальности полностью описана в классической литературе. У Каренина не было желания изменять Анне, потому что он был стар, и она первая ему изменила. А Отелло не изменял Дездемоне, потому что он был мавр, и Дездемона первая повсюду разбрасывала платки. А Пьер Безухов не изменял Наташе, потому что был толстый и непривлекательный. Но во всех остальных случаях все, абсолютно все персонажи — изменяют.
А ей такая мягкотелость совсем ни к чему, тут только покажи слабость, тебя сразу съедят, вокруг волки; чтобы с ними жить, нужно по-волчьи выть, а не порхать пташечкой и не заливаться песнями.
А ей такая мягкотелость совсем ни к чему, тут только покажи слабость, тебя сразу съедят, вокруг волки; чтобы с ними жить, нужно по-волчьи выть, а не порхать пташечкой и не заливаться песнями.
Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас.