Фауст

На ваших лицах холода печать,

Я равнодушье вам прощаю, дети:

Чёрт старше вас, и чтоб его понять,

Должны пожить вы столько же на свете.

Кто книгу с мыслью умной и благой

Теперь у нас читает, в самом деле?

Нет, молодёжь до дерзости такой

Дошла теперь, как никогда доселе!

... Что значит — знать? Вот в чем все затрудненья!

Кто верным именем младенца наречет?

Где те немногие, кто век свой познавали,

Ни чувств своих, ни мыслей не скрывали,

С безумной смелостью к толпе навстречу шли?

Их распинали, били, жгли...

Оставил я поля и горы,

Окутанные тьмой ночной.

Открылось внутреннему взору,

То лучшее, что движет мной.

В душе, смирившей вожделение,

Свершается переворот:

Она любовью к провидению,

Любовью к ближнему живёт.

Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться,

Годна вся эта дрянь, что на земле живет.

Не лучше ль было б им уж вовсе не родиться!

День проморгали, день прошел, -

Упущенного не вернете.

Ловите на ходу, в работе

Удобный случай за хохол.

Лишь из души должна стремиться речь,

Чтоб прелестью правдивой, неподдельной,

Сердца людские тронуть и увлечь!

Любовью, счастьем, божеством.

Нет подходящих соответствий,

И нет достаточных имён,

Все дело в чувстве, а названье

Лишь дым, которым блеск сиянья

Без надобности затемнен.

Всего приличней для солдата — бой,

А хоровод — для девки молодой, -

Всё хорошо, когда оно на месте.