На ваших лицах холода печать,
Я равнодушье вам прощаю, дети:
Чёрт старше вас, и чтоб его понять,
Должны пожить вы столько же на свете.
На ваших лицах холода печать,
Я равнодушье вам прощаю, дети:
Чёрт старше вас, и чтоб его понять,
Должны пожить вы столько же на свете.
Кто книгу с мыслью умной и благой
Теперь у нас читает, в самом деле?
Нет, молодёжь до дерзости такой
Дошла теперь, как никогда доселе!
... Что значит — знать? Вот в чем все затрудненья!
Кто верным именем младенца наречет?
Где те немногие, кто век свой познавали,
Ни чувств своих, ни мыслей не скрывали,
С безумной смелостью к толпе навстречу шли?
Их распинали, били, жгли...
Оставил я поля и горы,
Окутанные тьмой ночной.
Открылось внутреннему взору,
То лучшее, что движет мной.
В душе, смирившей вожделение,
Свершается переворот:
Она любовью к провидению,
Любовью к ближнему живёт.
Затем, что лишь на то, чтоб с громом провалиться,
Годна вся эта дрянь, что на земле живет.
Не лучше ль было б им уж вовсе не родиться!
День проморгали, день прошел, -
Упущенного не вернете.
Ловите на ходу, в работе
Удобный случай за хохол.
Лишь из души должна стремиться речь,
Чтоб прелестью правдивой, неподдельной,
Сердца людские тронуть и увлечь!
Любовью, счастьем, божеством.
Нет подходящих соответствий,
И нет достаточных имён,
Все дело в чувстве, а названье
Лишь дым, которым блеск сиянья
Без надобности затемнен.
Всего приличней для солдата — бой,
А хоровод — для девки молодой, -
Всё хорошо, когда оно на месте.