Каникулы строгого режима

— Слушай, я тут одну штуку понял, в нашем лагере все прям, как там.

— Где там?

— На зоне. Администрация, режим, запретка, авторитеты, шныри и стукачи. А мы с тобой вертухаи получаемся. Я теперь Вышкина в чем-то понимаю. Ну и на кой тогда когти рвать? Променять одну клетку на другую? Сенека в таком случае сказал бы так: «Весь мир тюрьма, но разного режима».

— Ты к чему клонишь? Че, вернуться хочешь?

— Ни черта ты не понял. Ты вот про свободу твердил, а где она? Есть только то, что ты сам для себя выбрал.

— Черт у нас куда идет? За оброком. Оброк, где? В море. А где у нас море?

— Ну, море...

— На трибуне!

— И че, так вот в Японии делают, да?

— В Японии.

— Слушай, мы ведь все-таки Пушкина ставим, ну зачем нам х... ху...

— Ханамити. Трактовка!

— Ну да, и поп в кимоно!

— Очень неожиданное решение!

— У меня мать в больнице. Кроме меня помочь некому. Я тебя, как человека прошу.

— Как вы меня блатные!..

— Тихо, тихо!

— Мама, мама... Всё на жалость давите. Мама... Когда в тюрьму садился, о матери думал?

— Японцы — это тема! Всё, Кольцов. Мы в Питере!

— Какая тема, что ты мелешь?

— Японский театр! Хананамити — там все действие происходит на кладбище!

— Ага, хорошо, не в морге.