Мацуо Монро

Ночной я отличаюсь от дневного меня точно так же, как сам день от ночи.

Исчезнуть бесследно противно. Чем-то напоминает сперму, высохшую на простыне.

Я умру на рассвете, у тебя есть несколько часов.

Как-то глупо считать себя венцом творения и всем таким, если на самом деле являешься результатом элементарной ошибки, потомком дефективной бактерии, — считает она. — Никакие мы не божьи дети. А если не божьи, то и заморачиваться из-за своей ошибочной жизни не стоит.

Примирившись сегодня на мгновение со смертью, я, кажется, вдрызг поссорился со своей жизнью.

Никому не придет в голову сообщать хорошие новости ночью. С этим ждут до утра. Другое дело новости плохие. Они не терпят отсрочки. Забавно устроен мир. Хорошее никогда не торопится. Зато с плохим такая спешка…

И никому не придет в голову спросить, что я чувствую, когда летней ночью смотрю на двух мерцающих в темноте светлячков. Или когда слушаю шелест ветра в зарослях тросника туманным осенним утром.

Сейчас мы вживлены в систему, называемую социумом. Пройдет пара сотен лет, и нас начнут вживлять в космические корабли и шлифовальные станки. Апогей эффективности труда. Максимальная польза обществу. Обществу полуживых механизмов.

Неважно, как долго тебя пинают. Важно, как сильно. Иногда достаточно одного серьезного нажима, чтобы человек изменился до неузнаваемости.

Каждый из нас моральный эксгибиционист, который ждет не дождется возможности скинуть всю одежду и предстать перед другими в своей отталкивающей душевной наготе.