Джон Фаулз

– Знаешь, сколько мужчин у меня было за эти два месяца?

– Пятьдесят?

Она не улыбнулась.

– Если б пятьдесят, я не мучилась бы с выбором профессии.

... нечестные действия легче оправдать, если они совершаются не ради себя, а во имя кого-то другого.

Ну, это было ужасно, я не мог этого выдержать, со мною всегда что-то такое делалось, когда она плакала. Подошел к ней и говорю, скажите, что вам нужно, я все, что хотите, вам куплю. Ну, тут она отвернулась, резко так, плачет, но глаза прямо сверкают, встала и двинулась на меня и повторяет: «Вон отсюда, вон!» Ужасно. Прямо как сумасшедшая.

Если хочешь знать, ты говоришь исключительно так, как тебе самой хочется. То есть как испорченная сучонка, которая так же прямодушна, как поворот под прямым углом, и невинна, как стриптизерка в ночном клубе.

Видеть что-нибудь ещё не значит это признавать.

К весьма большому сожалению, мои собственные недостатки представляются мне куда интереснее добродетелей других людей.

И вот я тронулся в путь к тусклой окраине сна, к узилищу буден; словно Адам, изгнанный из кущ небесных… с той разницей, что я не верил в Бога, а значит, никто не мог запретить мне вернуться в Эдем.

Они дуются, если ты им отказываешь, и терпеть не могут, если соглашаешься.

Полна надежд. На что — не знаю. И все-таки — надеюсь.

Если испытываешь по-настоящему глубокое чувство, не стыдись его проявлять.