Диана Уинн Джонс

— Конечно, вы ненавидите злиться! — вспыхнула она. — Вы ведь не любите ничего неприятного, так? Только вам что-нибудь не по душе, вы любите, чтобы раз — и в сторонку! Вы увиливатель, вот вы кто!

Она уже чувствовала, что сойдет с ума, если ей не дадут спокойно посидеть и почитать.

Что бы там ни происходило, происходило оно совсем рядом, но так, что видно его не было, отчего хотелось немедленно рехнуться.

— Конечно, вы ненавидите злиться! — вспыхнула она. — Вы ведь не любите ничего неприятного, так? Только вам что-нибудь не по душе, вы любите, чтобы раз — и в сторонку! Вы увиливатель, вот вы кто!

Она уже чувствовала, что сойдет с ума, если ей не дадут спокойно посидеть и почитать.

Что бы там ни происходило, происходило оно совсем рядом, но так, что видно его не было, отчего хотелось немедленно рехнуться.

— Джентельмен никогда не будет использовать магию против женщины. Особенно против собственной мамы.

В таком случае, подумалось Кристоферу, джентльмены неоправданно усложнили себе жизнь.

Это был ладный парнишка лет сорока. «Ну и ну! — сказала себе Софи. — Ещё нынче утром я бы решила, что он старик! Надо же, всё, оказывается, зависит от того, как посмотреть!»

Если у человека есть талант, то должно быть и право его развить.

— Как ты думаешь, ради спасения мира стоит пожертвовать собственным благополучием и бутербродами с ореховым маслом?

— Если больше есть нечего, то не стоит!